Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро Страница 35

Вопрос вызвал ничем не прикрытое раздражение. Люди прево считали, что комиссар слишком цепляется к мелочам, тогда как речь идет всего лишь об утопленнике или — еще хуже — о самоубийце.

— Мне кажется, в этом нет необходимости, — со вздохом ответил представитель прево.

— В таком случае я осмотрю их сам. А здесь пока ничего не трогайте и пошлите кого-нибудь за повозкой.

Скривившись, чиновник все же кивнул в знак согласия.

Николя отправился самым коротким путем. Пройдя по перспективе французского сада Большого Трианона, он увидел на берегу маленькую лодку; сидевший в ней лодочник что-то подгонял в обшивке. Воспользовавшись своими властными полномочиями, Николя взял лодку и довольно быстро вспомнил, как управляться с кормовым веслом: когда-то, в Треигье, будучи подростком, он часто плавал на своей плоскодонке в эстуарии Вилена.

Поднявшись в южном направлении до конца Малого канала, он выпрыгнул на берег. После недолгих поисков он наткнулся на пару сапог и рыжий парик. Похоже, все подтверждало версию самоубийства; сняв сапоги и отбросив в сторону парик, самоубийца вошел в воду. Такой способ ухода из жизни предполагал, что человек не умеет плавать; а может, он просто не знал истинной глубины канала. Поискав другие следы, Николя обнаружил, что недавно здесь на сухой траве стояли лошади. Его предположение подтверждала куча свежего навоза. Итак, человек прибыл сюда не один — если, конечно, следы на берегу принадлежали ему. Неожиданно Николя понял, что ему не нравится. Почему сапоги стоят ровно, носок к носку, а парик, старательно расправленный, аккуратно разложен на земле? Неужели самоубийца хотел, чтобы их поскорее заметили? Странно, что человек, решивший свести счеты с жизнью, да еще ночью, позаботился о подобных вещах. Впрочем, кто знает, что приходит в голову в такую минуту?

Николя собрал улики, сел в лодку и вскоре, весь в поту от затраченных усилий, прибыл на место, где его ожидали люди прево и обнаружившие труп фонтанщики. Ко всеобщему удивлению, он спросил у одного из рабочих, умеет ли тот плавать. Получив положительный ответ, он попросил его войти в воду и распластаться по ней как доска, чтобы течение само его несло.

— Я хочу посмотреть, — объяснил он, — как поведет себя тело, вытолкнутое на поверхность, и в каком направлении его понесет течение.

Оставшись в одних подштанниках, молодой человек, которого проводимый эксперимент очень забавлял, плюхнулся в воду и, побарахтавшись немного, распластался на поверхности. Какое-то время тело его, освещенное ярким солнцем, оставалось неподвижным, затем медленно повернулось вокруг собственной оси и поплыло, удаляясь от берега, к центру канала.

— В какую сторону дул сегодня ночью ветер?

— С севера на юг.

— А сейчас?

— По-прежнему с севера, сударь, без изменений.

Итак, эксперимент подтвердил его предположения. Погрузившись в воду в южной оконечности Малого канала, утопленник должен был оставаться на месте, пока волны не прибьют его к берегу. Срезанная ветка подтверждала его пока еще смутные предчувствия. Между берегом, где он нашел сапоги и парик, и берегом, где выловили труп, пролегало поле неуверенности, где друг за другом выстраивались гипотезы. Из воды выбрался молодой фонтанщик; с него потоками стекала вода. В руке он держал бесформенный предмет, о который, по его словам, споткнулся возле берега. Очищенный от ила, предмет оказался рыжим париком. В задумчивости Николя взял его, а потом приказал людям прево немедленно отправить труп и все улики в Париж, в Шатле, где тело поместят в Мертвецкую. Набросав на клочке бумаги несколько слов, он велел курьеру срочно доставить записку инспектору Бурдо. В записке он просил своего друга и помощника срочно призвать в Шатле Семакгюса и Сансона.

По дороге в Париж все его размышления вытеснила неожиданно сложившаяся считалка, и теперь ее чеканные строки, не переставая, звенели у него в висках:

Вот труп,

А вот листок,

Вот парик,

А вот второй,

Приложи к нему жетон

И скорее выйди вон,

Пока ветер не унес.

Интересно, куда на этот раз унесет его ветер?