Убойная стрела Амура - Валентина Андреева Страница 35

Он не прибежал. Прибежала Ольга и мигом выставила нас на улицу. Я по инерции сразу направилась к ближайшей скамье, но остановили Ольгины слова:

– Рожков слег!

– Ты что-то не договариваешь, – строго сказала Наташка, после обеда готовая мужественно принять очередную убийственную новость. – Он слег как живой, или как чуть живой, то есть на ладан дышит?

Мы с Лилианой напряженно ждали ответа.

– На ладан? – переспросила Ольга. – Нет, когда я уходила, он дышал на очки.

– Чьи?

– Не знаю. Свои, наверное. Ну, чтобы они лучше протирались. Только все время постанывал. Кажется, у него радикулит.

– Тьфу ты! – в сердцах плюнула Наташка. – Пора бы и сменить ориентацию. Вчера радикулит, сегодня радикулит…

– Как думаешь, его можно проведать?

Я уже задалась целью хотя бы полчасика отсидеться у постели больного. От центральных ворот медленно ехали два туристических автобуса. Шум и гам в ближайшие часы обеспечены.

– Ну, я не знаю, – неуверенно протянула Ольга. – По-моему, он немного не в себе. Нервный какой-то… Да и неудобно всей компанией без приглашения…

– Тогда ты не ходи. – Наташка участливо положила руку на Ольгино плечо. – Будем считать, что мы тебя не видели, а значит, ничего и не знаем об обострении течения художественной болезни. Просто зайдем поинтересоваться, как он себя после моего вчерашнего укола чувствует.

– Если человеку плохо, он очки протирать не будет! – внесла существенное уточнение Ляна. – А ты не заметила у него на лице печать страдания? Может, он ее искусственно замаскировал?

– Твоими косметическими средствами или специальными приемами макияжа? – попыталась пошутить Ольга. – Рожков хоть и пожилой, но мужчина.

Лилиана Сергеевна оскорбилась. И резко возразила. Исторические сведения посыпались из нее, как из рога изобилия. За несколько минут мужское сословие было развенчано и посрамлено. Ибо со времен древней истории оно вело себя, пардон-те, не по-мужески. Оказывается, бравые египетские ребята ради красоты брили головы наголо – «под Котовского», чтобы потом напялить на них парики из овечьей шерсти или растительного волокна.

– Сена-соломы? – испуганно поинтересовалась Наташка.

– Вроде того, – сухо ответила Лянка.

– Бли-ин! В такую жару, как в Египте, париться в этих шалашах, где полное раздолье для мышей и разных там членистоногих, которые, можно сказать, об твою лысину свои ноги вытирают… членистые.

– Это еще не все. – Ляна снисходительно улыбнулась. – Египтяне тщательно брили не только голову под парики, но и лица для ношения искусственных бород. Мало того, покрывали эти искусственные бороды лаком, а если карман и положение позволяло, вплетали в них золотые нити.

– То-то я все время ломала голову, почему на золотой маске Тутанхамона такая странная веревка к подбородку приляпана! – обрадовалась Наташка. – Хорошо, хоть опыт древнего Египта по миру не пошел. То есть не распространился как положительный. Ир, представь своего Ефимова в зеленом хирургическом костюме со стогом сена на лысой голове и с приклеенной бородой из лакированного каната. Представила?

– Нет! Скорее всего, у мужиков других наций и народностей не было необходимости перенимать чужой опыт, своей дури хватало, для собственного, – заявила я. – Давайте-ка двигаться к флигелю, а то толпа голодных экскурсантов сметет. Кажется, первый автобус сломался, туристы валом валят к ресторану. А Ляна по дороге расскажет новую порцию компромата на противоположный пол, считающий наше бабье сословие низшей расой, помешанной на художественной росписи собственных физиономий…

– … чему способствует реклама! – азартно подхватила Наташка. – Посмотришь, ну таких идиоток показывают! По ним и судят нашего брата. Нет… сестру! На уме только длинные, махровые от туши ресницы, губная помада, крем от морщин в неполные двадцать лет, шампунь, от которого, как от подкормки навозной жижей в огороде, вся растительность так и прет! А на десерт – волшебная сила супчиков «Магги», от регулярного потребления которых все рекламные члены семьи прямо на глазах дуреют. Знаете, сколько у меня уходит на ежеутренний макияж? Меньше минуты. И вообще…

– Наталья, успокойся. Ты права, – чмокнула родственницу в бархатную от природы щеку Ляна. – Возможно, когда-нибудь над нами будут смеяться потомки. Как мы, например. Спрашивается, ну зачем в старину японкам надо было густо замазывать все лицо и шею белилами? Правда, это скрывало дефекты кожи, но видок был… Еще тот! Мало того, лоб по краю роста волос обводился черной тушью, ею же рисовались брови, а вернее, просто черточки. Настоящие-то тоже сбривались. В дополнение ко всему представьте себе зубы, покрытые черным лаком – привилегия замужних японок. Красота! А прически? Помните, как раньше мы на бигудях спали? Так это все фигня! Японки для сохранения своего «вавилона» подкладывали себе под шею специальные подушечки на деревянной подставке…

– Ну хватит тебе гадости про женщин выдавать, – проворчала Наташка. – Получается, что они не умнее мужиков были.

– Все хороши! – заявила Ляна. – Японцы, вроде египтян, в старину носили фальшивые усы и бакенбарды. Настоящие скашивали, как траву на газоне, лоб и затылок тоже выбривали, а на макушке торчал завязанный шнурком пучок. И еще – попробуйте угадать, что в древнем Китае служило символом достоинства и богатства?

Все варианты отгадок вертелись вокруг да около признаков материального достатка. Тем сногсшибательнее был ответ – длинные ногти! Оказывается, для их сохранности изготавливались и на них напяливались специальные наперстки. Из драгоценных металлов или кости. Бедные, бедные богатые древние китайцы…

До древних европейцев дело не дошло. Мы подошли к флигелю. Ляну отозвали в косметический кабинет дела, а Ольга слиняла к себе почти по собственной инициативе.