Криминальное наследство - Фридрих Незнанский Страница 35

Если бы Ларису спросили, в какой именно момент она смирилась с Женькиным планом, ответить она не смогла бы ни тогда, ни теперь. Все происходило словно само собой… В какой-то из дней она поняла, что любовь (а в своей любви к Лопухину девушка не сомневалась) — это вовсе не то, о чем поют в попсовых песенках. Любовь — это прежде всего тяжело и больно, это состояние почти непрерывной борьбы, необходимость ломать себя… Точнее учиться себя ломать, чего прежде ей делать не приходилось.

С другой стороны — Сурин… Вадим, как она поняла позднее, был неплохим психологом: вел он себя в период ухаживаний за ней просто идеально! Ни разу не сделал попытки затащить в постель, зато окружил Ларочку столь плотным, однако совсем ненавязчивым кольцом заботы, так часто под разными, но всегда вполне приличными и вроде бы бескорыстными предлогами баловал девушку подарками, что очень скоро она привыкла ко всему этому, а заодно и к самому Вадиму. К тому, что он находится где-то рядом, зримо или незримо, чаще чем Женя. И вариант брака с пожилым, с ее точки зрения даже старым, банкиром уже не казался Ларочке столь ужасным… Люди вообще удивительно быстро привыкают ко всему хорошему. А в Сурине самым хорошим было даже не его богатство, а то ощущение нежной заботы, которое исходило от Вадима и которое — она это понимала — свойственно далеко не всем мужчинам: с ним надо родиться… Если бы Лариса знала тогда, чем все это кончится, если бы знала!..

Но откуда было ей в свои провинциальные двадцать лет знать, что люди, особенно богатые, властные, главное — привыкшие эту свою власть ощущать, не только одаривают своих избранниц присущей им нежностью и любовью, но и так же легко все это могут отнять в одно мгновение, чтобы «передарить» другой женщине?.. Вадим Вячеславович Сурин, о чем она тоже не могла знать, легко не только сходился с людьми, но и ничуть не труднее с ними расставался. Исключение представляли не более двух-трех человек из его окружения, с которыми он работал много лет. Но и то потому, что эти люди Сурину были нужны… У него вообще, похоже, отсутствовала эмоциональная память.

Лариса поняла спустя несколько лет, что винить Вадима за отсутствие эмоциональной памяти нельзя: ее у него нет от природы! Родятся же иногда люди без руки или с одной почкой вместо двух? Отсутствие органа можно зафиксировать реально или, допустим, с помощью рентгена. Отсутствие части души в медицинской карте не пометишь, но ситуация с этим аналогичная — таким уж он уродился!

Ну а тогда, около пяти лет назад, кто ж знал?.. Предложение ей он сделал в день, хуже которого она до той поры не знала: сразу после полудня должен был начаться последний тур конкурса, его первый этап (всего их предполагалось три). И даже самой глупой из участниц уже было ясно, кто именно выбьется в королевы, кто займет второе место, кто третье… А у Ларисы впереди полный пролет!

Сидя в общей гримерке, слишком тесной даже для того количества девушек, которые добрались до финального тура, Лариса в компании с Верой, тоже нервничающей, уныло дожидалась, когда визажист соизволит наконец заняться ею. Вера, впрочем, нервничала не из-за победы, на которую сразу не рассчитывала, а из-за того, что и в нынешнем году ей никто никаких контрактов не предложил и, в отличие от Дроздовой, на саму девушку ни один стоящий мужчина не позарился.

Поняв, что до нее у визажиста руки не дойдут еще долго и ждать придется не менее получаса, Лариса, которой надоело слушать Верины нудные жалобы на несправедливость судьбы, под каким-то предлогом покинула душную, пропахшую потом гримерку. И, едва очутившись в коридоре, столкнулась с Суриным. Девушка удивилась: так рано Вадим никогда не приезжал. К тому же в руках у него не было на сей раз уже привычного Ларочке букета пурпурных роз…

— Ты откуда? — Она удивленно воззрилась на своего ухажера. Они уже перешли на «ты» по просьбе банкира, и она к этому тоже легко и быстро привыкла.

— Ларусик, мне нужно с тобой срочно поговорить, очень серьезно… — произнес он. И в самом деле поглядел на нее серьезно. Отчего-то она испугалась, сердце вдруг заколотилось. И едва выжала из себя:

— Что-то случилось?

— Пойдем отсюда, поговорим у меня в машине.

— Меня гримировать скоро должны, минут через двадцать!