Фобия - Наталья Андреева Страница 35

— Так вот: у Виктора был пистолет, немецкий, трофейный, который его отец, твой дедушка, привез с войны. Он был офицером, командиром батальона.

— Я помню. Дедушка недолго прожил после войны. Он умер от ран.

— А пистолет? Пистолет ты помнишь?

— Не знаю. Дядя запирал его в ящик стола.

— Проблема в том, что там сейчас нет никакого пистолета. Ты его не брала?

— Я?!

— Видишь ли, его нашли рядом с телом этой… Аллы, кажется.

— Но… Он что, один на свете, такой пистолет?

— Девочка, ты хотя бы понимаешь, что происходит? Кто, кроме тебя, мог его взять из дома?

— И что? По-вашему, если я взяла пистолет, то я убила Аллу?

— Я прекрасно понимаю, что у тебя сломана нога, что ты из дома не выходишь, но… Этот твой детектив. Признайся: ты ему отдала дядин «Вальтер»?

— Да я его вообще не брала!

— А кто? Кто брал?

— Не знаю.

— У кого еще были ключи от квартиры?

— Не знаю. Может, воры?

— Боюсь, не было никаких воров. Видишь ли, вся информация, касающаяся этого дела, поступает ко мне по моим каналам. Особым каналам.

— Федор Миронович!

— Что? Что такое?

— Не надо об этом!

— Ты думаешь, телефон прослушивается? Я как-то… Хорошо. Но не было никакого взлома. Это точно. У кого еще были ключи кроме тебя?

— Я только предполагаю.

— Что предполагаешь?

— У… папиной жены был ключ.

— Вот как?

— Она делала дяде уколы.

— Но это совсем не значит, что у нее был ключ.

— Когда он умер… Я так думаю, что это она сделала смертельную инъекцию. А потом вышла из квартиры и заперла за собой дверь. У нее был ключ, я уверена.

— Что ж. Это пригодится.

— А у вас, Федор Миронович?

— Что у меня?

— У вас разве не было ключа от дядиной квартиры? Вы ведь были не только его адвокатом и доверенным лицом, вы были чуть ли не единственным его другом. Он так болел последние месяцы. А меня не было рядом…

— Мариночка, уж не думаешь ли ты…

— Вы знали про пистолет. Ведь это он с вами, а не со мной возился с этим оружием. Вы, кажется, даже за город ездили, стреляли.

— Мариночка… Надеюсь, ты не будешь этого говорить следователю?

— Да они сами все узнают.

— Да… Неприятная история.

— Я понимаю, что этим пистолетом хотели указать на меня.

— А когда ты его в последний раз видела?

— Кажется, в день похорон. Мы с Марком разбирали дядины вещи… Да, ключ от ящика стола лежал в вазочке. Мы открыли его и… Увидели пистолет, а потом Марк сказал: «Давай пока не будем это трогать».

— И?

— И все. Я больше не заходила в дядин кабинет.

— А ящик? Ящик заперли?

— Не знаю. Там оставался Марк. Я была такая потерянная…

— Понимаю.

— Федор Миронович, я позвонила, чтобы извиниться. Мне не надо было с вами ссориться.

— Да-да. Если тебе кто сейчас и может помочь, то это я. Ты должна слушать только меня, Мариночка.

— И что мне делать?

— Последовать моему совету: ложись в клинику. На время, пока все утрясется. А потом…

— Потом я оттуда выйду?

— Ну разумеется!

— А перед тем, как лечь, мне надо пройти освидетельствование у врача?

— Это необходимо, чтобы тебя никто не беспокоил.

— А завещание? Мне не надо писать никакого завещания?

— А почему это тебя так беспокоит?

— Разве я не могу умереть?

— Ты молодая женщина, ты еще сто лет проживешь!

— Но если…

— Что если?

— Меня последнее время посещают мысли о…

— Вот этого не надо.

— А скажите, в дядиных бумагах нет никакого распоряжения насчет моей преждевременной смерти?

— О чем ты говоришь?

— Ведь других родственников у него не было, а моему отцу он ни под каким предлогом не оставил бы ни копейки. И что тогда? Если со мной вдруг что-то случится?

— Виктор очень надеялся, что у тебя будут дети.

— А если нет? Если не будет никаких детей?

— Тогда… Нет, ничего.

— По-моему, я имею право знать. Я так понимаю, что вы заинтересованное лицо, Федор Миронович?

— Ну он хотел бы, чтобы я остался твоим представителем в совете директоров. Даже если ты не будешь владеть контрольным пакетом акций. Просто Виктор очень много сделал для этого предприятия. В работе была его жизнь, ты же знаешь…

— Да. Я поняла. И все-таки мне бы хотелось взглянуть наконец на бумаги.

— Что ты в этом понимаешь, Мариночка?

— Ничего. Мне все равно сейчас нечем заняться. Буду читать законы, слушать новости, интересоваться политикой, экономикой.

— О господи!

— Это так страшно?

— По-моему, тебе надо снова выйти замуж, подумать о детях. Это гораздо лучше для тебя, чем какие-то дела.

— И… за кого?

— За достойного молодого человека.

— И где я такого найду?

— Приезжай в родной город, оглядись, поживи немного у нас, если боишься останавливаться в квартире Виктора. Хочешь, Мирон за тобой заедет?

— Когда надумаю, я позвоню.

— Дать тебе его телефон?

— Телефон? Его телефон? А что я ему скажу?

— Что звонит Марина, любимая клиентка отца, хочет приехать в гости.

— И он все поймет?

— Он умный мальчик.

— Хорошо. Я все сделаю, как вы скажете.

— Ну вот и умница.

— Я записываю номер…

Звонок.

— Алло?

— Дочка? Это ты, дочка?

— Как зовут вашу дочь?

— Что?

— Как зовут вашу дочь? Кому вы звоните?

— Я… Дочке звоню.

— Боюсь, что вы не туда попали. Меня зовут Марина Сергеевна Водопьянова. А вас как зовут?

— Что?

— Вы не хотите наконец представиться? Мы уже столько общаемся исключительно по телефону. Или я вас знаю?

Короткие гудки.