Не та игра - Алексей Михайлов Страница 35

Наконец-то Макс отправился на полигон. Водителем снова был Медяный, который, как он поведал с плохо скрываемым раздражением и грустью, вынужден дежурить сутки через двое по причине летних отпусков других водителей. Но перспектива снова оказаться в лесу его, похоже, радовала. Будучи ограничен в летних впечатлениях, он наслаждался представившейся возможностью поохотиться на грибы и ягоды.

Максим смотрел на прямую дорогу. Обступивший ее с двух сторон лес где-то у периферии зрения смазывался и уносился прочь, в прошлое, которое неумолимо следовало за машиной и пожирало время. Прошла всего неделя с момента выезда Максима на осмотр человеческих останков. С той поры окружающий Минина мир круто изменился. Будто бы его сглазил череп угодницы Ирины. Он уже не был тем скучным потоком времени, где надо просыпаться утром, молиться, пить стакан воды, отжиматься, завтракать, чистить зубы, идти на работу, целый день разгребать чье-то дерьмо с перерывом на нечастый обед, потом идти домой, ужинать, смотреть телек, молиться и ложиться спать. Теперь мир Максима заставлял задуматься, а зачем всё это вообще надо. И какая во всем этом роль у него — обычного участкового уполномоченного полиции. И главное, что он может сделать, чтобы этот мир стал лучше. Пусть на чуть-чуть, пусть медленно, но чтобы он уже не был таким безразличным, суетным и жестоким.

Дежурный автомобиль со скрипом остановился в уже знакомом месте. За неделю оно практически не изменилось. Разве что пожухла листва на срубленном молодом орешнике. Медяный со словами: «Я тут похожу-посмотрю»,— сразу же исчез в лесу, а Максим с лопатой, металлоискателем и пакетом побрел искать медальон. Раскопанная неделю назад яма глубиной около полуметра выглядела как вскрытый гнойный нарыв на пышущей первобытной энергией поляне. Никто в прошлый раз не потрудился ее прикопать. И хорошо, подумал про себя Максим. Меньше работы. Он принялся исследовать место раскопа металлоискателем. Практически сразу же послышался слабый монотонный сигнал в ми-миноре. Макс стал копать и тут же вспомнил, как это нелегко, дивясь тому, каким образом ему удалось в прошлый раз выкопать такую яму. Паутина корней берегла тайны прошлого.

В конце концов, труды Максима были вознаграждены. Через пятнадцать минут поисков и раскопок он, наконец, нашел, что искал. Медальон. Точь-в-точь такой же, как показывала ему накануне Лидия Ивановна. Только полностью покрытый яркой светло-зеленой патиной. Точно такой же, как тот, что был приклеен под днище его сейфа. Только в чуть лучшем состоянии. Отчетливо просматривались серп и молот. И номер «1». Угодница Ирина.

Максим не удивился находке. И не обрадовался. Все равно, что рано утром прийти снимать сети на реку и найти в них парочку мелких окунят. Ни туда, ни сюда. Рыбалку Максим не любил, поэтому такое сравнение ему в голову не пришло.

Находка медальона была более чем ожидаема, но в действительности Максим хотел чего-то другого. Например, наконечник копья. Сундук с сокровищами. Но не медальон. Он выворачивал все ещё стабильное мировоззрение Минина под неудобным углом. Ещё чуть-чуть и оно полностью перевернется. А Максим не любил кардинальных перемен. Ему нравилось жить в этой реальности, где нет ничего необъяснимого, и все подчиняется обычным законам физики. И все укладывается в рамки метода материалистической диалектики. То, что этот метод исключал Бога, Максим не задумывался. Господь жил в его душе и не конкурировал с этим миром. Он был над ним. Как прокурор.

Вместе с медальоном следовала целая горсть мелких костей, которые Максим заботливо сложил в пакет. Выбравшись из ямы, он осмотрел плоды своих трудов. Яма стала глубже и шире. Закапывать её не хотелось. Максим решил оставить всё, как есть, и поскорее убраться отсюда. Но водителя не было. Он бродил где-то в чащобе. Открыв водительскую дверь, Макс нажал на кнопку сигнала. Лес оглушил неестественный крик автомобиля, словно он внезапно проснулся от кошмарного сна, в котором не было ни дорог, ни других автомобилей.

Ожидая водителя, Максим смотрел на поляну. Душный летний день. Яркое жаркое солнце. Буйная растительность. Трава по пояс, белые, желтые, фиолетовые цветы. Стрекозы. Паутина. Жужжание летающих насекомых. Бешеное стрекотание кузнечиков. И темнота под ветвями обступающих поляну берез, сосен, осин и елей. Весь мир как будто застыл в моменте. Внезапно Максим ощутил свою ничтожность. Ничтожность всей человеческой жизни. Вот она есть, а вот ее нет. Лишь ее остатки тихонько постукивают в целлофановом пакете. Все эти людские заботы и дела не имеют здесь, на этой поляне, абсолютно никакого значения. Потому что поляна эта не меняется вот уже тысячи лет. И останется такой же еще на тысячу лет, если только человечество не сожжет себя и весь мир в ядерном вихре. А сейчас единственное, что заботит эту поляну, так это отвратительная яма, грубо выкопанная на ее границе.

Наконец-то появившийся Медяный, несмотря на полицейскую форму, смотрелся здесь очень гармонично. Он тоже жил в моменте. Со своим пакетиком земляники он незатейливо радовался солнцу и теплому летнему деньку.

—Грибов нет,— торжественно объявил он,— сезон прошел. Да и сухо в лесу. Вот ягод насобирал немного. Будешь?

—Нет, спасибо,— ответил Максим, забираясь в машину.

Всю обратную дорогу Медяный рассказывал невероятные истории о своих лесных похождениях за грибами и ягодами. Центральным местом в них был рассказ о том, как он однажды встретил в лесу мужика с бутылкой коньяка, искавшего, с кем бы выпить. В пяти километрах от ближайшего населенного пункта. Максим не оценил богатый грибной опыт своего собеседника. Грибничество его привлекало очень слабо. К случаю. И такой случай за последние лет семь выпал всего единожды. В прошедший понедельник, когда он насобирал немного лисичек. Они, кстати, оказались очень вкусными с жареной картошкой.

В отделе Максим сразу направился к Лупанову. Эксперт здорово постарался, отрабатывая банку дорогого кофе и всего, что к ней прилагалось, включая шоколадку, которую решено было употребить в понедельник в кабинете капитана полиции Евсеевой.

Оба заключения были готовы. Результат их также соответствовал ожиданиям Максима и также не очень его порадовал. Текст был выполнен пропавшей без вести Комаровой Лидией Ивановной. А обнаруженные на листе объяснения отпечатки пальцев рук принадлежали тому же человеку, чьи отпечатки были обнаружены в квартире Гамовой и на найденном в лесу телефоне. То есть Комаровой Лидии Ивановне.

—Я по аналогии с предыдущими экспертизами сделал,— пояснил эксперт,— поэтому так быстро вышло. Там уже все признаки описаны. Я только сопоставил.

Итого три факта, подтверждающие истинность рассказа Лидии Ивановны. Не говоря уже о множестве косвенных обстоятельств, так или иначе указывающих на ее правоту. Но для Максима этого все равно почему-то казалось маловато. Ему нужно было железобетонное доказательство. И он знал, где сможет его раздобыть.

Когда Тяргон стал мужчиной, ему разрешили одному ходить в Кыусото. Вирь-Нешке оценил его умение бесшумно двигаться и прятаться в лесу. «Не зря мы дали тебе такое имя»,— говорил Шаман, добродушно кивая. Его обветренное морщинистое лицо казалось маленьким под высокой берестяной шапкой, которая была сплюснута у самого верха, напоминая клюв утки. Он и сам становился похож на утку, когда наклонялся во время камлания и плясал, согнувшись у костра. Но глаза его были ястребиные. Они цеплялись и карябали. Они видели насквозь. «Берегись, птичка,— говорил он Тяргону,— не долго тебе осталось летать».