Кротовский, вы последний - Дмитрий Парсиев Страница 35

— Ого. И что делать?

— Переезжать нам придется, Ань. Не тянем мы комнаты в доходном доме.

— А как же почта?

— А что почта?

— Корреспонденция, письма… на твое имя все приходит в доходный дом… вот, кстати, — Анюта показывает конвертик, — Очередное послание тебе от Гадюки.

— И что там?

— Зазывает тебя к себе в гости. Пойдешь?

— Нет пока. Чтобы идти в гадючье логово, надо хорошо вооружиться компроматом. А мы пока на нее ничего не нарыли.

— И все же, Сережка. Адрес — это важно. Сейчас тебе пишут на адрес престижного доходного дома. А если мы переедем в дешевую гостиницу… — Анюта изображает, будто читает адрес с конверта, — …графу Кротовскому, проживающему по адресу: Кривоколенный переулок пять дробь три… позорище.

Так-то Анюта права. На самом деле даже доходный дом для графа — позорище. А жить в дешевой гостинице, соседствуя с лавочниками и мелкими служащими, и вовсе за гранью приличий.

Войдя в доходный, подхожу к стойке портье… или как его тут правильно называют… и подзываю служащего.

— Чего изволите, граф?

— Скажите-ка, любезный. Есть у вас номера подешевле?

— Э-э. Насколько дешевле?

— Ну… — пожимаю плечами, — … существенно.

— Пятый этаж по сто двадцать… второй этаж по восемьдесят…

Я отрицающе покачиваю головой.

— Ну тогда… разве вот. Сегодня подпоручик съехал. С цокольного этажа. Но комната всего одна. Довольно тесная. Окно выходит на черный двор…

— Сколько?

— По сорок рублей в месяц.

— Показывайте… а ты, Анют, зови «деду», пусть тоже оценит помещение…

Оказалось, в цокольном этаже жильцы занимают всего несколько комнат. Изначально для сдачи жилья его не планировали. Так что, нам очень повезло, что подпоручик съехал именно сегодня. Знак судьбы… фактически.

Анюта хмурилась, выражая несогласие, а мне комната понравилась. Да, тесная. Да, всего одна. Но санузел есть. Даже лейка для принятия душа имеется. Подпоручик оставил после себя кухонный столик с парой кастрюль и сковородкой и горелку. Не самое худшее жилье в моей жизни. А то, что окно маленькое и на двор выходит… так двор не засраный. Дворник не лентяй. Тихий уют укромной норы. Устраивает, одним словом.

— Тут еще ширма от подпоручика осталась, — служащий… половой вроде его называют… продолжает нахваливать помещение, — Он с денщиком жил. Отделялся от него ширмой… ширму можем вынести.

— Ширму оставьте. Вот так сдвинем, чтоб у Анюты был свой уголок…

— А вам где же стелить, Сергей Николаич? — вскинулся дед.

— А мы с вами, Матвей Филиппыч, вот тут рядышком… да поместимся. Места хватит.

— Неловко как-то. Лучше бы вам отдельное место за ширмой.

— Неловко это когда деньги кончатся, и нас на улицу выставят… в тесноте да не в обиде. А молодой девушке свой уголок нужен обязательно… так, заканчиваем смотрины. Дело к ночи, а нам еще вещички с восьмого перетаскивать.

Конечно, за сорок рублей в месяц в Петербурге можно было бы найти жилье попросторней с лучшими удобствами. Но за престиж надо платить.

А еще в том трехзвездочном люксе на восьмом… ну не было у меня ощущения правильности места. А здесь почему-то есть. Мне досталась койка прямо под окном. Анюта шуршит за ширмочкой по мышиному. Пытается обустроиться в новом тесном пространстве. Филиппычу постелили тюфяк ближе к выходу. Вот он, мой маленький сплоченный клан. Весь при мне, только руку протяни.

Идти куда-то ужинать слишком поздно. Но тот же половой за денежку малую притащил нам окрошки на прохладном квасе со сметаной, черного хлеба настоящего ржаного и ватрушек к чаю. Очень так по-свойски. Переезд на цокольный этаж уже начал приносить маленькие радости приземленной жизни.

Едва мы настроились спать, из коридора послышался шум, возгласы какие-то. Неразборчивое бормотание полового, а затем в нашу дверь громко постучали.

— Кого это к ночи принесло? — недовольно спросила Анюта из-за ширмы.

— Сейчас узнаю, — Филиппыч поднялся, подошел к двери, — Кто? … — за дверью ответили невнятно, — Кто, я не понял? … — за дверью громко вздохнули.

— Откройте уже, Матвей Филиппыч, — говорю деде.

Деда ослушаться меня не смог и открыл. В комнату зашагнул молодой человек лет двадцати пяти очень высокого роста, но худой, мосластый, нескладный, расхристанный и взлохмаченный.

— Здрастье, дед Матвей, — с обезоруживающий улыбкой говорит он.

— Чето не припомню я тебя… «внучок», — испытывать встречную радость Филиппыч не спешит.

— Ну как же, Инокентий — я. Инокентий Прокротов-Смородинцев.

Однако старому слуге столь затейливое имя-фамилия ни о чем не напомнило. Мне и подавно. Я уже начал склоняться к мысли, что незваного гостя пора выпроваживать, и тут из-за ширмы взвизгнула Анюта:

— Кешка! — она выскочила в одной ночнушке.

— Анька! — обрадовался Кешка, — Выросла-то как… прям невеста.

— А-а, так ты, Кешка? — начал прозревать Матвей Филиппыч, и только мне одному ни черта непонятно.

— Так. Может уже поясните? Я пока ничего не понял.

— Сережка, ну это же Кешка!

Пока так себе пояснение… информации ноль… пока мне об этом Кешке больше говорит пришедшая из межмирья справка… или «стата», как принято писать в романах: «отладчик накопителей 1:1» — этот Кешка хоть и слабенький, но маг. Причем маг по профилю моей фабрики.

— Сергей Николаич, — вступает дед, пытаясь реабилитировать свою забывчивость, — Кешка, он наш родственник, хотя и дальний. Он тока в Саратов уехал… давно… вы еще маленький совсем были.

— Так все и было, — подтверждает долговязый Кешка, — Папаша мой вынужден был умотать с глаз долой. Потому как сам произошел на свет посредством пылкой, но порочной любви. А после, когда повзрослел, тоже начал чудить… да, так что моя бабка была Смородинцева, а дед — Кротовский. В общем папаша был незаконно рожденный. И потому получил двойную фамилию…

— Прокротов-Смородинцев? — уточняю.

— Истинно так. Имея в жилах Кротовскую кровь, поимел право на производную фамилию Прокротов…

И снова я мало что понял в хитросплетениях присвоения фамилий… рожденным во грехе вне брака. Ясно одно. Этот Кеша мой дальний родственник.

— То есть ты мой родственник? — спрашиваю.

— Он самый, — подтверждает Прокротов-Смородинцев, — Хотя и дальний.

Не то, чтобы я прям не рад новому родственнику, пусть даже и седьмая вода на киселе. Но желательно сразу расставить все точки над «i». Претендует ли этот долговязый на наследство. Имеет ли ко мне претензии. Считает ли меня чем-то ему обязанным…