Карнавал смерти - Рафаэль Монтес Страница 35

Виктория уже слышала о Легионе доброй воли – организации социальной помощи. Сотрудник в рубашке с ее логотипом – сердце, окруженное надписью «Мир на Земле людям доброй воли» – показал Виктории и Джорджу образовательный центр Хосе де Пайва Нетто в Дель Кастильо ^[41] и объяснил, как они занимаются с детьми из бедных семей в классах и на игровой площадке. Они поднялись на лифте и оказались в битком набитой столовой. Было время ужина. Не меньше пары сотен детей играли, галдели и угощались за шведским столом. За дальним столиком их ждала Мирела – женщина с седыми залаченными волосами, в очках в толстой оправе, с изысканными манерами и простенько одетая: джинсы и темно-синяя рубашка с логотипом организации. Руки, унизанные кольцами, лежали поверх тонкой коричневой папки.

– Может, поговорим в другом месте? – предложила она, не вставая с места для приветствия. – Я присматриваю за детьми, но не против пойти еще куда-нибудь.

Джордж протянул руку, жестом приглашая Викторию сесть рядом с ним, но она предпочла место поближе к Миреле.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – поблагодарила девушка.

Мирела уставилась на нее темными глазами.

– Честно говоря, я не хотела. Ненавижу говорить о прошлом. Я уже в том возрасте, когда хочется ценить оставшееся время. Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь и что имею: моя вера, этот центр, мои дети… Уже скоро, в восемь вечера, большинство из них уйдут домой. Они из бедных семей. Их родители целыми днями на работе, и им не с кем оставить детей. Они меня многому учат. Гораздо большему, чем я сама могу их научить.

Повисло недолгое молчание. Мирела медленно шевелила пальцами, машинально передвигая коричневую папку по столу взад-вперед.

– Ваш сын был лучшим другом Сантьяго и Игора, – спокойно констатировала Виктория. – Игор погиб, когда учился в шестом классе. Вы помните это?

– Раньше я жила на той же улице, где школа. Я примчалась туда одной из первых, до приезда «Скорой». Поверьте, такое не забывается. Разбившийся ребенок, весь в крови, на игровой площадке… Игор лежал на земле неестественно изогнувшись, с искореженными руками и ногами… как будто его расплющило, сжало под прессом. Жуткое зрелище.

Виктория изо всех сил постаралась не представлять эту картину.

– Рядом валялся баллончик с краской, – продолжала Мирела. – Они уже тогда баловались граффити. Когда я узнала о том, что сотворил Сантьяго несколько лет спустя, то была поражена до глубины души. Разукрасить черным лица мертвецов – это так… жестоко.

– Ваш сын и Сантьяго дружили до окончания школы?

– Да… Мне кажется, смерть Игора так потрясла обоих мальчиков, что они еще больше сблизились. Создали свой собственный мирок. Сразу после того случая Габриэль начал замыкаться в себе. В четырнадцать у него произошел первый нервный срыв, а потом все стало еще хуже.

– Что вы думаете о Сантьяго?

– Он казался обычным мальчиком.

– Ваш сын когда-нибудь говорил, почему Сантьяго это сделал?

– А разве могут быть какие-то причины вломиться в дом, зарезать трех человек и разукрасить их лица? Габриэль был потрясен, как и все мы.

Виктория отметила, что Мирела избегает называть Габриэля «сыном», как и Атила – Сантьяго.

– Расскажите о припадках вашего сына, – попросила она.