В погоне за ангелом - Роберт Крайс Страница 35

Трейси Луиза Фишман положила руки на руль и бросила на меня свой Особенный Тайный Взгляд. Словно собиралась сообщить секрет, которым решила поделиться только сейчас.

— Ты хочешь рассказать мне о чем-то действительно странном? — спросил я.

— В прошлом году мы сидели в моей комнате и курили. Моя комната на третьем этаже, в задней части дома, так что я могу открыть окно и никто ничего не заметит.

— И…

— Мы курили, болтали, и Мими вдруг сказала: «Смотри», задрала рубашку и приложила кончик сигареты к животу.

Я сидел в «рэббите», слушая шестнадцатилетнюю Трейси Луизу Фишман, и неожиданно почувствовал, что по спине пробежал холодок.

— Это было так жутко, что я даже ничего не смогла сказать. Я только смотрела, и мне казалось, что это продолжается целую вечность, и я закричала: «Ты с ума сошла, Мими, у тебя останется шрам», а она заявила, что ей наплевать, затем спустила трусики, и я увидела два темных пятнышка там, внизу, где кончаются волосы, и она сказала: «Боль придает нашей жизни смысл, Трейси», потом сильно затянулась и вновь приложила пылающий кончик к животу.

Глаза Трейси Луизы Фишман стали круглыми. Ей было страшно. Казалось, теперь, впервые рассказав о том, что так долго держала в тайне, она сделала эти события реальными, а реальность была постыдной и страшной.

Я провел языком по зубам, подумал о Мими Уоррен, и у меня возникло нехорошее предчувствие.

— И часто она делала такие вещи?

Трейси Луиза Фишман разрыдалась, закрыв лицо руками, плечи ее вздрагивали. Она так долго хранила эту тайну, и ей было страшно. Возможно, ее даже преследовали кошмары. Когда Трейси немного успокоилась, она спросила:

— Вы ее найдете? Найдете и вернете Мими домой?

— Да.

— Я говорила ей, что я настоящая. Я говорила, что у меня есть цель.

Я молча кивнул.

— Она мой друг, — продолжала Трейси внезапно охрипшим голосом.

— Знаю, малышка, — сказал я.

Она вновь разрыдалась и долго не могла успокоиться. Я дал ей свой платок. На бледном совсем детском личике с потерянным взглядом появилось тоскливое выражение, печать одиночества, возникающая, когда твой единственный друг уходит, ты не понимаешь почему, и никого другого нет и никогда не будет. Такой взгляд бывает у тех, кого бросают.

Мы молча посидели еще несколько минут, Трейси все терла свой плоский нос, я же пытался справиться с дыханием. Мои мысли вертелись вокруг Мими и Эдди Танга. Что бы это значило? Большинство машин уехали со стоянки, но красный «Порше-944» стоял на прежнем месте, музыка продолжала играть, а сидящие в автомобиле девушки делали вид, что их совсем не интересует белый «фольксваген» Трейси Луизы Фишман. И тогда я сказал:

— Они все еще наблюдают за нами.

Трейси кивнула. В ее глазах больше не было слез, из носа не текло, и она вернула мне платок.

— Они не могут поверить, что такой симпатичный мужчина, как вы, сидит в моей машине.

— Может быть, они не могут поверить, что такая симпатичная девушка, как ты, пустила меня к себе, — заметил я.

Она улыбнулась и посмотрела вниз, на свои вцепившиеся в руль пальцы.

— Пожалуйста, найдите Мими, — попросила она.

Я посмотрел в сторону «порше». Девушка на заднем сиденье не сводила глаз с нашей машины.

— Трейси, — позвал я.

Она повернулась ко мне.

Я наклонился и поцеловал ее в губы. Она не пошевелилась, но, когда я выпрямился, густо покраснела.

— Спасибо за помощь, — сказал я.

Она опустила голову и сглотнула, у нее стал ужасно обиженный вид. Она прикоснулась к губам и посмотрела на девиц из «порше». Они, не стесняясь, пялились на нас. Трейси Луиза Фишман заморгала, потом повернула ко мне голову, расправила плечи, вновь прикоснулась к своим губам и аккуратно сложила руки на коленях.

Я вышел из «рэббита», вернулся в «корвет» и поехал в свой офис.