Игры скорпионов - Марта Таро Страница 34

Ну почему, когда у него что-то меняется, так обязательно к худшему? Островский с раздражением скользнул взглядом по тощенькой пачке ассигнаций и горке монет, аккуратно разложенных на столе. За прошедшие месяцы, как вода в песок, утекли более двух тысяч. Если бы не суммы, которые он абсолютно безрезультатно спускал на своих доморощенных соглядатаев, денег осталось бы гораздо больше. Чёрт побери! Ну почему ему так не везёт?

Приехав в Москву, Лаврентий принялся собирать сведения о владениях князя Черкасского. Приготовился раздавать взятки, однако после пожара люди потеряли не только имущество, но и близких, многие искали дальнюю родню и просто знакомых, так что бумагу с перечнем адресов в канцелярии генерал-губернатора выдали бесплатно и довольно быстро, не задавая лишних вопросов.

— Вот и ладненько! — обрадовался Островский и сразу же взялся за дело.

У Алексея Черкасского оказалось три имения под Москвой: уже знакомое Марфино и два других — Грабцево и Рогово. В самом городе за князем числились дворец на Покровке и три доходных дома в Охотном ряду. То, что доходные дома сгорели при пожаре, а дворец на Покровке уцелел, Островский выяснил довольно быстро. Он снял две комнаты на верхнем этаже крохотного домика рядом с церковью Успения Божией Матери и принялся следить за домом Черкасских.

Прошла неделя, но графиня Апраксина и княжны в доме так и не появились. Лаврентий решил, что женщины переехали в другое имение, и занялся розыском. Грабцево нашлось довольно быстро и всего в двадцати верстах от уже известного Марфина. Островский порасспросил крестьян — по их рассказам выходило, что Апраксину они видели лишь раз прошлым летом, когда та приезжала искать княжну Елену, с тех пор ни старая графиня, ни барышни, ни хозяин в имение не возвращались.

«Ничего, осталось единственное место, где они могут спрятаться, — успокоил себя Островский, — нужно найти Рогово».

Однако здесь начались сложности — это имение Лаврентий искал почти два месяца. Он побывал в пяти сёлах с таким же названием, пока не нашёл нужное, затерянное среди лесов в тридцати верстах от Старой Калужской дороги. Каков же оказался удар, когда выяснилось, что здесь хозяева не появлялись с незапамятных времён. Вглядываясь в удивлённые лица роговских крестьян, Лаврентий вдруг ощутил, что это — конец.

«Так что же получается? Глупые бабы взяли верх?»

Внутри всё просто горело от дикой и необузданной ярости. Скрутило так, что стало больно дышать. С трудом собрав волю в кулак, Островский забрался в ямскую карету и двинулся в обратный путь.

Он вернулся в Москву, в свои комнаты на Покровке. Здесь можно было отсидеться и успокоить раненую гордость, но что делать дальше? Лаврентий давным-давно объехал все почтовые станции, расспросил ямщиков о старой даме и трёх молодых барышнях, но это ничего не дало. По всему выходило, что графиня Апраксина и её питомицы в Москву не въезжали и из неё не выезжали. Возможно, что беглянки отправились в какое-нибудь из дальних поместий, но как узнать, в какой губернии их теперь искать?

«Не знаешь, что делать, — не делай ничего», — вспомнил Островский любимую поговорку своего отца и решил последовать мудрому совету.

Просидев ещё неделю в своих комнатах, он всё-таки смог восстановить душевное равновесие. Как волк чует добычу, так и Лаврентий безошибочным инстинктом убийцы осознавал, что его жертвы совсем близко — они никуда не уезжали и прячутся где-то в Москве. Женщины могли остановиться у друзей и знакомых или снять жильё, так же как сделал он сам. А почему бы и нет? Неплохая мысль… Москва уже начала отстраиваться, а некоторые улицы, как, например, Покровка, и вовсе уцелели во время пожара.

Островский подошёл к окну. Внизу по булыжной мостовой цокали копытами упряжки, а с противоположной стороны улицы кованая решётка ограждала не пострадавшую от пожара старинную усадьбу. Сквозь кудрявую зелень парка виднелся верхний этаж барского дома. Большие окна под белыми фронтонами, светло-бирюзовые стены в богатой лепнине: декор смотрелся очень богато.