Проксиома созвездия Лжи - Аркадий Гендер Страница 34

— М-да, сколько раз я говорил ему, что нельзя пренебрегать собственной безопасностью, — с досадой в голосе произнес Дерябин, задумчиво отщипывая виноградину. — Ах, Алексей, Алексей!.. — И в прозрачных глазах директора заблестели слезы.

«Да ни при чем тут его безопасность была!» — так и подмывало сказать Федора, совершенно растроганного таким проявлением человеческих чувств, но он благоразумно сдержался и только согласно покивал головой.

— А вы, Евгений Эдуардович, я теперь вижу, знали Алексея Дмитриевича гораздо ближе, чем мне казалось, — перевел он от греха подальше разговор на более индифферентную тему. — У вас-то нет никаких мыслей, кто и за что мог его убить?

— Господи, да кто угодно! — фыркнул, взмахнув рукой, Дерябин. — Любой, кто мог знать, что у него с собой была крупная сумма денег.

«Ха, вот так — маленький секрет для большой компании! — подумал Федор. — Это только Ирина своим бабским умишком могла серьезно считать, что о деньгах в кейсе покойного никто не знал!»

— И… что теперь с этими деньгами? — осторожно спросил он, следя за реакцией Дерябина.

— Как говорится, ответ знает только ветер! — невесело усмехнулся Дерябин, снова разливая коньяк. — Вернее, тот, кто у кого эти деньги теперь.

Федора мягко, но весьма ощутимо толкнуло в сердце. Вот оно! Сейчас Дерябин с хитрым ленинским прищуром посмотрит на него и скажет: «А ведь денежки-то у вас, Федор Андреевич! Нехорошо, батенька, нехорошо!» Но Дерябин и не думал разыгрывать дедушку Ленина, а сделал рюмкой в воздухе «прозит» и залпом выпил. Федор тоже проглотил свою порцию. Коньяк прошел как вода, но сердце отпустило. Ионычев понимал, что надо бы увести разговор в сторону, но как преступника тянет на место преступления, так и он не в силах был сейчас уйти от этой опасной, но такой манящей темы.

— А на теле денег не было? — полуутвердительно спросил он Дерябина, умышленно применив предлог «на».

— При теле, — тут же поправил Федора директор. — На себе такую сумму унести было бы проблематично. Я созвонился кое с кем в МВД, там сказали, что в протоколе, составленном нарядом милиции, ничего похожего на портфель или дипломат не значится.

— Коричневый кожаный кейс, — поправил теперь уже Дерябина Федор. — Я вчера оставался в офисе позже Алексея Дмитриевича. Когда он уходил, у него в руках был коричневый кожаный кейс.

— Да, его водитель Николай сказал мне, — совершенно безразлично отреагировал на эту информацию Дерябин.

«О чем рассказал Дерябину Николай — о кейсе или обо мне?» — задал себе вопрос Федор и с облегчением подумал, что в любом случае обмолвиться о том, что он был вчера вечером в офисе, было правильным решением.

— А не могли деньги забрать сами милиционеры, которые обнаружили тело? — словно бы перебирая все возможные варианты, предположил Федор.

— Похоже, нет, — отрицательно покачал головой Дерябин. — Я навел справки — наряд вызвала какая-то бабка из соседнего дома, которой не спалось, и она пошла гулять с собакой на час раньше обычного времени. Она и протокол подписала. Не было ничего рядом с телом. А сама бабка кейс ни за что не осмелилась бы взять, ее кондратий на месте хватил бы от страха!

Посмеялись, и Федор снова покосился на бутылку. От коньяка ему стало легко и комфортно, да и для эксплуатируемого им сейчас образа святой простоты имидж пьяненького был весьма кстати. Дерябин взгляд перехватил, показал бровями: мол, не стесняйся, наливай! Черт, не переборщить бы с погружением в образ!

— Я вот чего не могу понять: зачем вообще надо было брать с собой деньги? — продолжал разыгрывать спектакль Федор. — Неужели нельзя было оставить их в офисе, в сейфе?

— A-а, это вообще полный идиотизм, — безнадежно махнул рукой Дерябин. — Как вы понимаете, деньги предназначались вашим таджикам. Я вручил ему их вчера в обед, до конца дня за ними к вам в офис должен был приехать их главарь Бахтияр. Уже вечером звонит мне Куницын и говорит, что этот чертов Бахтияр, как он сказал, «где-то завис», за деньгами не приехал, а ключи от сейфа кто-то там увез, и что теперь ему деньги оставить негде! Ну, я сказал ему все, что о нем думаю, велел не отпускать водителя, садиться с ним в машину и прямиком без остановок дуть к себе домой, на Рублевку.

— Так ведь я сам слышал, как Алексей Дмитриевич сказал Николаю: «Едем домой»! — как ему показалось, весьма к месту встрял Федор.

— Они и ехали, — поморщился Дерябин. — Только не доехали. Часа через полтора я позвонил ему домой, спрашиваю у его жены — приехал ли Алексей? Она говорит — нет, он позвонил и сказал, что планы, мол, у него изменились, и он приедет поздно, а может быть, совсем не приедет. Рыдает, сопли пускает, — мол, наверное, Леша бабу на стороне завел. Я ей говорю — дура, надо переживать, что мужик с огромными деньжищами в чемодане незнамо где и незнамо что с ним! Да если он у бабы какой, я Богу свечку поставлю! Как знал, что беда будет, э-эх!

Дерябин сокрушенно уронил голову и замолчал.

— Так удалось в результате выяснить, куда Алексей Дмитриевич поехал, когда у него «планы изменились»? — продолжил осторожные расспросы Федор. — Вы ведь, я так понял, разговаривали с водителем? Он-то что-нибудь внятное рассказывает?

Дерябин глубоко вздохнул, и Федор почувствовал, что директор с трудом сдерживается, чтобы не выругаться матом.

— Он рассказывает, что сразу, как они отъехали от офиса, Куницын кому-то позвонил и довольно долго разговаривал, — все же удержав себя в руках, ответил Дерябин. — А потом, как им было поворачивать с Цветного бульвара на Садовое, приказал Николаю остановиться, сказал, что завтра доберется до офиса сам, и перешел пешком на Олимпийский проспект. Николай успел заметить, что там он поймал такси, которое уехало в направлении от центра.

«Ну да, с Олимпийского они, наверное, свернули налево к театру Советской Армии, потом через Палиху на Дмитровку и дальше на Коровинское шоссе, — представил себе последний маршрут живого Куницына Федор. — Все сходится!»

— Как он тогда на старом Арбате-то оказался? — в продолжение скорее собственных мыслей, чем следуя логике разговора, повесил в воздухе вопрос Федор.

Дерябин внимательно, как бы оценивающе, посмотрел на него и медленно произнес:

— Дело в том, что пулю, пробившую голову Куницына, не нашли. Значит, его убили не на Арбате, тело туда привезли.

«Вот только кто же, если не менты, это сделал?!» — снова со всей прямотой встал перед Федором вопрос, и в сердце сразу вернулась тревога за Ирину.

— И что из этого следует? — в полной растерянности не нашел спросить ничего лучшего Федор.

— А ничего, — пожал плечами Дерябин. — Кроме того, что убили его люди серьезные.

— Ну да, очередное заказное убийство, — погруженный в собственные мрачные мысли, автоматически повторил слова ведущей «Криминального вестника» Федор.

— Да какой черт заказное?! — неожиданно взорвался Дерябин, вскакивая с кресла. — Вы больше слушайте, что вам по телевизору плетут! А я всего лишь имел в виду, что грохнули его не случайные люди, раз смогли перевезти тело так, что этого никто не заметил. Но если бы это была реальная заказуха, деньги бы остались при теле, профессионалы левый куш не берут. Да уж лучше было бы так, а у ментов-то я уж как-нибудь свое забрал бы. А теперь поди узнай, где и с кем господин Куницын провел последние часы своей жизни! Черт, это ж надо с такими-то деньжищами по ночной Москве шляться! А мне теперь что делать, он там на своем том свете подумал?! Если честно, я не представляю, как без этих денег продолжать стройку! Правду он мне говорил, что таджики работают на последнем издыхании, и, если срочно не заплатить, работа встанет? Когда у них там по плану забастовка — сегодня? В понедельник?