Эффект бандерлогов - Александр Дав Страница 34

Дело в том, что Даниил Львович, конечно же, узнал Полковника Сашу, когда столкнулся с ним в коридоре перед выходом во двор в день проведения испытания в лабиринте. Он ужасно удивился. Потом испугался, а потом повёл себя странно. Делал вид, что они не знакомы. Отворачивался, как бы невзначай, или заговаривал с кем-то, когда Саша хотел с ним объясниться, рассказать, что теперь – в проекте. Что опасаться его не стоит. И вообще – вести себя естественно. Хомич – не шёл на контакт. Но и это ещё не всё. На днях раздался звонок его домашнего телефона. Профессор поднял трубку:

– Да…

Молчание.

– Я слушаю, говорите.

– Милый, я тебя жду, – ответили в телефоне. И голос этот принадлежал Кате! Даниил Львович бросил трубку. Выскочил на балкон. Немного освежившись, всё же пришёл в норму, решив – показалось. Однако звонок повторился поздно ночью, когда Алла Степановна уже спала, а профессор вышел в туалет из спальни. Сквозь сон, не успев испугаться, он ответил:

– Алло.

– Я жду тебя… – звал Катин голос.

Профессор не мог уснуть до утра. Он пытался проверить по определителю номера, откуда звонили, но напрасно – номер не определён. Звонки раздавались ещё два раза, причём теперь на мобильный. Его состояние было близко к срыву. Он решил обратиться к врачу в ближайшее время. Но что он ему скажет? Про убийство, воровство, тайную похоть? Рассудок здорового человека отказывался считать себя нормальным.

Переваривая в голове все свои воспоминания и потрясения, Хомич нажал кнопку лифта. В гараже – никого. Лифт открылся медленно и плавно. Профессор вошел в кабину лифта, роясь в карманах, чтобы достать ключи от квартиры. Дверь бесшумно закрылась. Лифт поехал. Подняв глаза, Даниил Львович увидел девушку. Как она вошла в лифт и когда, – ему было неясно. Но придавать значение столь незначительному факту он не стал. Видимо, едет с нижнего яруса парковки. Однако неприятный холодок пробежал под одеждой. Лифт внезапно остановился. Дверь не открывалась. Никогда ранее не было случаев поломки лифтов в таком элитном доме. Даниил Львович хотел нажать кнопку аварийного вызова, но девушка опередила его. Она закрыла кнопку своей спиной. Затем откинула капюшон и посмотрела на товарища по несчастью. Хомич открыл рот, но не закричал. Его трясло от ужаса. Перед ним стояла домработница Катя. Она распахнула плащ, показывая своё полностью обнажённое тело. Лицо её было мертвенно бледным, и только алый рот выделялся ярким пятном, придавая ещё большую нереальность происходящего. Катя сказала тихо, но вполне внятно:

– Ты всегда хотел этого… Ты меня убил, но я прощаю… Бери меня…

Дальше – пелена… туман… Хомич потерял сознание.

Полковник продолжал свою игру. Он прекрасно понимал опасения Даниила Львовича. Всё-таки профессор напуган тем, что Катю убили, и он сам, пусть и косвенно, но причастен к этому. Хотя бы, как не доложивший в полицию об убийстве. Также он понимал – скрывать их знакомство глупо и опасно. Но, этим грех было не воспользоваться.

И он воспользовался в полной мере, пойдя на хитрый маневр. Эдакий – армянский ход. Зайдя в кабинет Петра Мироновича, как-то на днях, он завёл разговор на тему усложнения экспериментов по воздействию на людей, без физического контакта.

– Хотите, я всё же докажу свои возможности на ваших людях? Вы убедитесь, что доля правды, и большая, в моих словах о возможности влиять на других, есть.

– С чего это вы? – Кривых уже определил роль бывшего полковника в своей схеме, и ему не нужно было ничего усложнять. Он имеет проект, финансирование, штат. Появился отличный клиент – Игнат Корж, которого можно демонстрировать проверяющим как продукт телепатического воздействия, на область мозга, отвечающую за страх. Поэтому ответил вопросом и без интереса:

– Какие ещё воздействия?

– У вас работает некий профессор Хомич…

– Даниил Львович? – перекладывая бумаги со стола в сейф, спросил Кривых.

– Да. Мы с ним знакомы… Правда, шапочно… Но не в этом дело. Я определил его психотип…

– Даже так… – улыбнулся Кривых.

Полковник, пропустив мимо ушей явную издёвку начальника, продолжил:

– Он подвержен частым всплескам эмоций, как положительных, так и отрицательных. Это – отличный материал для демонстрации моих способностей. Про Коржа-то вы всё поняли. Моя заслуга только, что притащил его к вам. А профессор… – он улыбнулся, – профессор должен стать лакмусовой бумажкой, определяющей мои способности. Дайте разрешение на эксперимент.

– И вы хотите его заставить сделать какую-то гадость? – очень буднично, продолжая рыться в бумагах и не глядя на Полковника, спросил Кривых.

– Никогда. Наоборот. Он будет видеть то, чего нет на самом деле. Это докажет, что определенному типу людей возможно внушить нужную нам информацию, выдав за реальность.

– Слушайте, господин полковник, я для вас приготовил знакомое дело. Хотел назначить начальником внутренней безопасности. А вы? Ну… впрочем для вашего профиля – не помешает. Давайте… Только будет ли это этично? – Кривых впервые, с начала разговора, внимательно посмотрел на Сашу и покачал головой. – Все-таки профессор готовит доклад… что-то там с даунами связано. Тоже, кстати, говорит – бомба.

– Будет очень этично. И потом, вы же должны знать тайные и скрытые наклонности своих подчинённых, а эксперимент высветит их. Это точно.

– Ладно. Он хороший мужик… Но это его не обидит. В конце концов – общее дело делаем.

На том и разошлись. А вечером того же дня Даниил Львович возвращаясь с работы, встретил в лифте свою бывшую домработницу.

На следующее утро Полковник готовил доклад Петру Мироновичу о начале эксперимента. Доклад – в устной форме. Только факты. Кривых слушал, вначале невнимательно, потом прислушиваясь, а вскоре – с интересом. Роммель оказался неплохим оратором. «Надо бы использовать», – промелькнуло у Кривых…

Меж тем доклад – рассказ вошёл в кульминацию, где профессор Хомич предстал весьма неблаговидно. Мания преследования – это раз. Навязчивые видения голых женщин – это два. Страх подниматься одному в лифте своего дома – это три. И в заключение – образ некой домработницы Кати, которую он то ли убил, то ли стал свидетелем убийства. Его поведение неадекватно – гласил вывод. Нервная система разодрана в клочья. Он опасен для дальнейшего привлечения к работе в проекте. Полковник закончил сочувственной фразой:

– Даниил Львович об этом мне не говорил. Хотя про Катю его знаю. Работая у одного адвоката, я улаживал кое-какие дела семьи Хомич. В них фигурировала некая домработница Катя. Но о видениях и страхах профессора я сам догадался. Навёл справки – жива-здорова Катя. Живёт в другом городе. Не тужит. Всё в порядке. Но чувствую, что Хомич думает о какой-то Кате мёртвой и трясётся весь. Как это у меня происходит – не знаю.

Кривых помолчал. Поднялся со стула и стал расхаживать по кабинету. Заложив руки за спину, он чеканил слова. Монотонно, почти без интонаций, разрушая доводы доклада Саши Полковника: