Пафнутий - Иоанна Хмелевская Страница 34

«С ума схожу!» – испугался лесничий и сделал безуспешную попытку ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спит. В аккуратных конусах и аккуратно же срезанных ветвях он безошибочно распознал работу бобров. Так грызут дерево только бобры, а откуда им взяться здесь, в лесной чаще, вдали от всякой воды? Тут медвежья шкура слева пошевелилась, и лесничий понял – не шкура это, а живой медведь. Так же, как и живые волки лежат по другую сторону от него.

Обыкновенный человек наверняка опять потерял бы сознание от страха, но лесничий был человеком мужественным, к тому же привык иметь дело со зверями. Приняв к сведению факт о согревающих его живых медведе и волках, он, собравшись с силами, решился еще раз осмотреться. И тут его окончательно кинуло в жар. Ибо вокруг плотным кольцом стояли кабаны, глядя на него с явным интересом.

Лесничий отдавал себе отчет в том, что пролежал под голым небом не меньше суток. Голова кружилась от слабости, нога болела, глаза нечетко различали окружающее, так что, возможно, все это игра его больного воображения. Ведь он же и в самом деле серьезно ранен.

И тут, словно в довершение фантасмагории, лесничий почувствовал какую-то новую тяжесть на груди и, скосив глаза, увидел у самого лица белку. Она сидела, боязливо всматриваясь в него, а в лапах держала ядрышко лесного ореха, очищенное от скорлупы. Лесничий рот открыл от удивления, чем белка немедленно и воспользовалась. Сунула лесничему в раскрытый рот орешек и молнией взвилась на дерево, в спасительное дупло, отдышаться после пережитого страха. На такой отчаянный шаг робкий зверек решился лишь потому, что поблизости не было никого из его опасных врагов, а волчата крепко спали.

Лесничий не поверил бы в случившееся, опять принял бы все это за сон, если бы не орех во рту. Машинально разжевав и проглотив его, он ощутил в горле страшную сухость. И одновременно увидел, как все кабаны, словно по команде, шагнули к нему.

Кабаны явились чуть свет, раньше всех остальных. Не было еще ни Клементины, ни Кикуся, ни Ремигия, ни куницы. Свернувшись в один уютный мохнатый клубок и тесно прижавшись к лесничему, волчата спали крепким блаженным сном. Так же крепко по другую сторону лесничего спал и Пафнутий. Взрослых волков тоже пока не было, так что кабанам не с кем было посоветоваться. А сами они не решались предпринимать что-либо. Лесничий вел себя непонятно. Он явно немного выздоровел после вчерашнего, потому что уже не лежал пластом, а открывал глаза и вертел головой. По мнению кабанов, сейчас самое время ему подкрепиться, а вот с этим и возникли проблемы. Ни яиц, ни рыбы лесничий явно не хотел, ведь кабаны видели – он их заметил, но не изъявил желания съесть. А вот белкин орешек он съел, это они тоже видели, недаром не сводили с него глаз.

Что ж, поскольку остальные спасатели еще не подоспели, кабаны сочли своим святым долгом обеспечить кормежку лесничему. Барнаба стал потихоньку подталкивать к лесничему еще вчера припрятанную дохлую мышь. Сам бы съел, но воздержался, жертвовал ее лесничему: съест и наверняка выздоровеет. Не желая уступать ему в благородстве, Евдоким решил отдать потрясающее лакомство – аппетитную жирную гусеницу, свеженькую, извивающуюся, только что выкопанную из болотной жижи. Взять ее в рот он боялся – проглотил бы, как пить дать, поэтому осторожненько подтолкнул ее рылом и даже немного подбросил.

Ошарашенный лесничий внезапно увидел на шкуре одного из спящих волчат огромную оранжевую гусеницу и уставился на нее, разинув рот. Ведь только что ее тут не было, откуда взялась? Краем глаза увидел и знакомую белку. Жутко гордая собой – ведь она же покормила лесничего! – белочка осмелела и спустилась ниже, наблюдая за действиями кабанов. Считая себя крупным специалистом по кормлению лесничих, она решилась помочь этим неуклюжим кабанам. Лесничий правильно разгадал ее намерения. При одной мысли, что она сейчас опять прыгнет ему на грудь и сунет в рот эту извивающуюся гадость, лесничий сразу целиком и полностью пришел в себя. Инстинктивно дернулся, чтобы высвободить прижатые медведем и волками руки, дернул ногами и почувствовал такую невыносимую боль, что крикнул не своим голосом.

Белочка вихрем взвилась в дупло, кабаны с шумом и топотом кинулись в кусты, а волчата порскнули в разные стороны. На месте остался один Пафнутий. Правда, он тоже вскочил на ноги, но никуда не кинулся, а стоял рядом, встревожено глядя на лесничего.

Лесничий очень хорошо знал Пафнутия. Еще бы, единственный медведь в подведомственном ему лесу.

– Пафнутий! – слабым голосом произнес лесничий. – Ты спас мне жизнь. Я бы умер от холода, если бы ты меня не согрел.

Пафнутий не знал человеческого языка. Он не понял, что сказал лесничий, и чувствовал себя виноватым. Еще бы, что-то здесь произошло, наверняка важное, а он проспал. И теперь испытывал смущение и одновременно тревогу. После того, как с лесничего убрали ствол дерева, ему явно стало лучше, вон и глаза открыл, и заговорил, уже не лежит неподвижно. Тогда почему же не встает? Возможно, сказал, в чем дело, да он, Пафнутий, не понял. И никого рядом, не с кем посоветоваться. Ага, вон там, в кустах, шуршат кабаны, притаились поблизости.

И Пафнутий, оставив ненадолго лесничего, пошел к кабанам.

– Ничего не понимаю! – поделился с ним своими сомнениями Евдоким. – Лесничий голоден, это ясно, съел белкин орех, а когда я подсунул ему аппетитную гусеницу, он крикнул таким страшным голосом. Как думаешь, может такое быть, чтобы гусеница ему не понравилась?

– Может! – уверенно ответил Пафнутий. – Бобры, к примеру, рыбу в рот не возьмут, хотя и живут в воде, а что может быть вкуснее рыбы? Знаешь, я малость заспал и не знаю, что тут происходило. Где все остальные?

– Я здесь, – отозвался Ремигий. – Ну, что тут происходит?

– Пока ничего особенного, – ответил Пафнутий, – но кажется мне, ему лучше.

Зашелестели кусты, и оттуда выскочил Кикусь.

– Марианна велит тебе приходить завтракать, – сообщил он Пафнутию.

Услышав замечательное слово «завтракать», Пафнутий почувствовал, что он не ел целую неделю. Нет, целый месяц, а то и год! И что внутри у него так пусто, так пусто – ни минуты не выдержит. Ни слова не говоря, он развернулся и поспешил к озеру, где Марианна наверняка ждала его с целой кучей замечательной рыбы.

– Нет, я когда-нибудь спячу с тобой! – такими словами приветствовала Пафнутия его верная подруга, разгневанная до последней степени. – Еще хорошо, что время от времени сюда кто-то приходит и сообщает новости, иначе я никогда бы тебе не простила. Совершенно позабыл меня! Терпение мое кончилось, если и впредь будешь вести себя так, ни одной рыбки не получишь!

Марианна могла отчитывать Пафнутия сколько душе угодно, он не перебивал ее. Даже если бы и захотел, не имел такой возможности, ибо набил рот рыбой до отказа, так что ее хвосты не умещались во рту и торчали наружу.

– Я уже знаю – ствол вы с помощью бобров с лесничего сбросили, – продолжала Марианна. – А дальше что? Он жив? Как себя чувствует? Что собираетесь с ним делать теперь? Ответь хотя бы, лесничий жив?