Власть мертвых - Ольга Погодина-Кузьмина Страница 34

– Понимаешь, Дезмонд, те чувства, которые в сердце, – они совсем другие, чем вот здесь, – убеждала она, касаясь груди Игоря и ремня на его джинсах. – Я не считаю, что это измена. Хорхе всегда будет главным мужчиной в моей жизни. А с Кемалем мне просто нравится этим заниматься. Знаешь, какой у него огромный пенис? Просто как не знаю что! Я даже испугалась, когда увидела в первый раз… Но он все делает очень нежно, мне почти не больно. Может быть, если бы я была свободна, я бы осталась с ним жить. Но это невозможно, потому что я люблю Хорхе. Хотя мне очень жаль Кемаля. Я вижу, как он страдает, что я не могу его полюбить.

Слушать ее откровения было немного неловко, Игоря беспокоило положение «брата», который пользуется так оплаченным гостеприимством. Он мирился с ситуацией только потому, что видел – Фионе нравится Кемаль. Всегда улыбчивый, спокойный, с бархатистым взглядом из-под мохнатых ресниц, с рыжим отливом темных, жестких, плотно вьющихся волос, тот напоминал породистого верблюда. Было трудно поверить, что он может испытывать возвышенные чувства, особенно когда по вечерам они пили вино на балконе и Кемаль, развалившись в кресле, широко расставив ноги в облегающих джинсах, усадив на колено Фиону, тискал ее маленькую грудь и обжигал Игоря томными взглядами из-за ее плеча.

Восточная нега этих вечеров, журчащие речи, воздух Парижа навевали какой-то праздный полусон, который хотелось длить бесконечно, забыв о тревогах и бедах. Еще в первый день Игорь поменял сим-карту в телефоне и решил пока не звонить даже Бяшке, чтоб колебания нитей, связывающих его с прошлым, не потревожили паука в гнезде. Что это был за паук и почему его нужно было опасаться, Игорь не смог бы объяснить. Но зловещий образ почему-то приходил на ум, когда он вспоминал белую спину Коваля или лицо Бориса, освещенное луной, – обманчиво добродушное лицо медведя-оборотня.

Он знал, что жизнь скоро выудит его из потока сказочной дремы, но пока что доверил Фионе колдовать над своей судьбой. В магазине подержанной одежды для него были куплены армейские штаны и майка цвета хаки. Кемаль где-то раздобыл почти новые «мартенсы» и умело обрил его череп. Фиона говорила, что так он похож на молодого Маяковского и что ему пора начать писать стихи. Сам он чувствовал, что смотрится заправским гопником, но был не прочь примерить эту роль. Хотя бы для того, чтоб видеть тень опаски на лицах мужчин, которые раньше обсасывали его глазами, словно кусок ветчины.

Ужин обычно готовил Кемаль, но на пятый или шестой день их парижской одиссеи Фиона решила сама устроить романтический ужин. Они с Игорем купили вина, овощей и фруктов, она приготовила вполне съедобный борщ и спагетти с мясным соусом. Стол перетащили прямо к балкону, зажгли высокие свечи. Когда еда улеглась в желудках, Кемаль включил восточную музыку, уже привычный фон для послеобеденной медитации, принес кальян и достал из кармана шарик гашиша.

Разложив на ковре диванные подушки, они курили сначала молча, священнодействуя. Потом Кемаль стал что-то говорить Фионе. Она кивала, поглядывая на Игоря, и он понял, что речь идет о нем.

– Кемаль спрашивает, чем ты собираешься заниматься.

– Не знаю, – честно ответил Игорь. – Найду какую-нибудь работу. В кафе или на автомойке… Могу еще старых педиков грабить у гей-клуба. Они теперь меня боятся.

Играя пальцами, словно перебирал невидимые воздушные струны, Кемаль что-то объяснял, не сводя с Игоря потемневших глаз.

– Кемаль говорит, что у него десять братьев и сестер, – перевела Фиона. – Они жили в Марселе, очень бедно, его отец работал в порту. Теперь там работают его братья, у них тоже жены и дети… денег едва хватает на еду и жилье. Он один уехал в Париж, когда ему исполнилось восемнадцать. Ему пришлось работать в стриптиз-баре, и семья отвернулась от него. Но женщины, которые любили его, помогли ему выбраться из бедности и получить образование. Он попал в высшее общество. Он говорит, что в этом нет ничего плохого. Люди покупают красивые вещи и украшения, это нормально. Красота стоит денег. Хороший секс стоит денег. Он говорит, что может познакомить тебя с людьми.

– Why? – спросил Игорь по-английски. – Зачем?

– То help you, – ответил Кемаль, окутанный облаком дыма. – То make you life sweet and honey.

– Я уже наелся этого меда, – произнес Игорь, помолчав.

Фиона смотрела на него, словно осваивая смысл сказанного, а потом вдруг спросила:

– Тебе совсем не нравятся девочки, Дезмонд? Просто, знаешь, я могу соблазнить любого мужчину, если захочу… Потому что в прошлой жизни я была венецианской куртизанкой.

Словно в подтверждение этого она погладила себя по груди и по бедрам худыми руками с черным лаком на ногтях, флакончик которого вчера стащила в супермаркете.

– Я тоже был шлюхой в прошлой жизни, – ответил Игорь, подливая себе вина. – И больше не хочу. Я должен сам чего-то добиться… Жить как обычный человек.

Фиона покачала головой.

– Нет, как обычный человеку тебя не получится. Потому что ты все равно наполовину эльф. У нас, эльфов, другие приоритеты.

Кемаль, с усмешкой наблюдавший за ними, что-то пробормотал. Фиона засмеялась, а потом спросила:

– Ты можешь снять нас на видео, Дезмонд? Мы будем заниматься сексом, очень красиво, а ты просто держи камеру. Заодно посмотришь, что умеют добрые волшебницы… Или ты боишься?

– Ничего я не боюсь, – ответил Игорь и, чтобы не выдавать своего смущения, спросил: – Даже интересно, какие приоритеты у эльфов?

– Мы посланы в этот мир, чтоб заново изобрести любовь.

Утром, лежа в широкой кровати с ажурной кованой спинкой – почти в такой же, какую купил для их дома в Эриче Майкл, – Игорь испытывал чувство вины и сожаления, словно разбил дорогую вещь, подаренную близким человеком. Ему не хотелось вспоминать о том, что происходило ночью, но сцены эти, как всплывающие окна интернет-рекламы, заслоняли картину мира, и он закрыл голову подушкой, чтобы не видеть, как рядом просыпаются Фиона и Кемаль.

Они долго шептались и, кажется, целовались, потом чья-то рука коснулась его плеча.

– Мне бесконечная любовь наполнит грудь, но буду я молчать и все слова забуду, – прошептала ему на ухо Фиона, приподняв подушку. – Обожаю Рембо. А ты, Дезмонд?

Голый Кемаль уже ходил по комнате. Член у него и в самом деле был внушительных размеров. Вчера он рассказал, что снимался в порнофильмах, а теперь сам снимает такое кино дома и на студии, и предлагал Игорю работу в этой перспективной сфере. Переносные прожекторы и камера, установленная посреди комнаты, со всей очевидностью свидетельствовали о том, что в своих европейских скитаниях Игорь освоил еще одно малопочтенное занятие помимо проституции. Хотя взглянуть на события можно было и с другой стороны – он лишь исполнил обряд приобщения к свободной любви в цветущем Париже, где это и должно происходить.

Тем же вечером Игорь позвонил по скайпу Бяшке. Приятель не заметил или сделал вид, что не замечает перемен в его внешности. Не выпуская сигареты из угла рта, тот долго рассказывал о своих похождениях в общежитии института, куда зашел навестить бывших однокурсников.