Тот, кто убивает дракона - Лейф Г. В. Перссон Страница 34

«Что ты знаешь о полицейской работе, сучка?» – мысленно огрызнулся Бекстрём и выключил мобильник.

Ровно в восемь Тойвонен шагнул в комнату, где собралась разыскная группа, и, в отличие от его первого визита к ним, он явно пребывал в отличном настроении.

– Выглядишь бодрым, Бекстрём, надеюсь, хорошо выспался, – сказал он и похлопал Бекстрёма по плечу. – Ну, давайте перейдем к делу.

«Чертов лисенок», – подумал Бекстрём.

– Пожалуй, ты начнешь, Надя, – сказал он и кивнул.

«Только не с того, что меня надули почти на три миллиона. Кроме того, русская выиграла у меня бутылку водки, и как мне сейчас выпутываться из этого?»

Надя Хегберг поговорила с двумя женщинами, которые двадцать лет назад создали фирму «Дом машинописи» и в качестве одной из первых мер обзавелись ячейкой для нее на Валхаллавеген в Стокгольме.

– Обе работали в рекламном бюро по соседству, – объяснила Надя, – что было практично и удобно. А саму фирму они задумали в качестве дополнительного заработка.

Но их идея оказалась не особенно удачной. У них уже с самого начала возникла проблема с клиентами, а когда шеф рекламного бюро обнаружил, чем они занимаются, он был категоричен. Предложил либо увольняться, либо отказаться от этой затеи.

К тому моменту свой акционерный капитал в пятьдесят тысяч крон они по большому счету потратили. И поговорили с человеком, который вел у них бухгалтерию, Карлом Даниэльссоном, попросили о помощи. Он согласился и продал их детище за крону одному из своих клиентов. Человеку, с кем они никогда не встречались и даже не знали, как его зовут. Даниэльссон подготовил все бумаги, они пришли в его офис и подписали их. От покупной суммы в одну крону, однако, отказались. Вот и все.

– Хотя он, конечно, предложил ее, – сказала Надя. – Достал крону и положил на стол.

– Красивый жест, – заметил Бекстрём. – У тебя есть еще что-то, Надя?

– Найдется. Совершенно независимо от двух и девяти десятых миллиона в его банковской ячейке у нас, по-моему, сформировалось неправильное мнение относительно нашей жертвы убийства, – констатировала она на почти идеальном шведском, порой свойственном ей.

– Почему это независимо от них? – спросил Бекстрём.

– В собственной фирме Карла Даниэльссона, похоже, и того больше, – пояснила Надя Хегберг.

– У пьяницы еще больше денег? И сколько же тогда? – спросил Бекстрём с сомнением в голосе.

– Я собираюсь вернуться к этому позднее, – сказала Надя. – А сначала хочу поговорить о том, сколько он забрал из ячейки в тот день, когда его убили. Банковский ящик наименьшей модели, тридцать шесть сантиметров длиной, двадцать семь шириной и восемь высотой, и его объем, следовательно, составляет семь тысяч семьсот семьдесят шесть кубических сантиметров, то есть почти восемь литров, – продолжила она. – Если исходить из того, что его заполняют тысячными купюрами по сто тысяч в пачке, он вмещает примерно восемь миллионов.

– Восемь миллионов в такой маленькой коробочке! – удивился Бекстрём.

«Это же, черт побери, преступление», – подумал он.

– Если речь идет о евро, купюрах с самым большим номиналом в пятьсот евро, и они в общем занимают значительно меньше места, чем наши тысячные при почти в пять раз большей стоимости, то в него вместится примерно пятьдесят миллионов, – сказала Надя и улыбнулась. – Если бы он содержал накопления в самых крупных пятитысячных долларовых банкнотах, да, вы знаете, с президентом Мэдисоном на передней стороне, их еще называют портретом Мэдисона, то в ячейке Даниэльссона лежало бы почти полмиллиарда шведских крон, – констатировала Надя с широкой улыбкой.

– Ты издеваешься над нами, Надя, – сказал Альм и покачал головой. – Все те мешки, которые наши грабители забирают с собой. Как ты объяснишь их тогда?

– Даниэльссон, вероятно, был самым богатым в мире пьяницей, – заметил Бекстрём.

– Купюры меньшего достоинства, – ответила Надя на вопрос Альма. – Пожалуй, сотенные в среднем. Если наполнить наш ящик ими, – продолжила она, – туда влезет миллион. Если двадцатками, там хватит места максимум для трехсот тысяч.

– Выходит, этот идиот мог иметь полмиллиарда в своей банковской ячейке, – констатировал Бекстрём, все еще находясь под впечатлением от услышанного.

– В это я ни на секунду не поверю, – сказала Надя и покачала головой. – Я думаю, он хранил там самое большее восемь миллионов. Относительно твоего вопроса, Бекстрём, я не считаю также, что он был самым богатым в мире пьяницей. Зато знаю многих очень известных в мире богачей, пьющих вне всякой меры.

– Тогда получается, он мог забрать с собой целых пять миллионов неделю назад, – прикинула Анника Карлссон.

«Домой к себе в квартиру, – подумала она. – В портфеле, который лежал у него в гостиной на телевизоре».

– Если сейчас речь идет об атташе-кейсе, или так называемом дипломате обычной модели того типа, чьи описания я видела, то в нем не поместится такая сумма в тысячных купюрах, – сказала Надя. – Кстати, все мои расчеты сделаны исходя из них. И у меня есть еще следующая гипотеза, если вы сейчас в состоянии слушать.

– Мы само внимание, – произнес Тойвонен с той же довольной миной.

– Во-первых, я предположила, что он приходил туда с целью забрать деньги, – продолжила Надя. – Само собой, речь могла идти и о каких-то записях или чем-то подобном, но я предположила, что он забрал деньги. Во-вторых, я исходила из того, что это были тысячные купюры пачками по сто тысяч, подобные тем, какие мы нашли в ячейке, и, в-третьих, я предположила, что он засунул их в атташе-кейс самой обычной модели.

– Как много получится тогда? – спросил Тойвонен и ухмыльнулся отчего-то, посмотрев на Бекстрёма.

– Максимум три миллиона, – сообщила Надя. – Хотя тогда, я думаю, ему требовалось уложить их очень аккуратно, поэтому, по моему мнению, дело касалось меньшей суммы. Пожалуй, пары миллионов, – сказала она и пожала плечами. – Все это ведь из серии гипотез, как вы наверняка понимаете.

– Никто не проверил, может, Ниеми купил новый автомобиль, – сказал Стигсон и ухмыльнулся, окинув взглядом других.

– Поосторожнее, парень, – одернул его Тойвонен и строго посмотрел на него. – Ты упомянула его собственную фирму, Надя. Как много денег находится там?

– Согласно ее годовым отчетам, она имеет собственный, облагаемый налогом капитал в двадцать миллионов крон, – сообщила Надя. – Надо отметить, что это предприятие с минимальным разрешенным акционерным капиталом в сто тысяч. С Даниэльссоном в качестве исполнительного директора, председателя правления и единственного владельца. Второй член правления – его старый друг Марио Гримальди, а заместитель председателя – Роланд Столхаммер.

– Могу себе представить, – заметил Тойвонен с кривой усмешкой. – Сколько из этого воздуха? – продолжил он.

– Десять миллионов я нашла, – констатировала Надя. – Акции, облигации и другие ценные бумаги, лежащие в СЕ-банке и банке Карнеги. Остающиеся десять миллионов должны находиться за рубежом, но, поскольку у меня нет бумаг от прокурора, которые требуются для получения данных о них, пока мне ничего не известно. По моим догадкам, эти деньги находятся там. Годовые отчеты, похоже, выполнены по всем правилам. Проблема в другом.