Срочно в номер; Погибать, так с музыкой - Светлана Алешина Страница 34

– Девушки, такси подано, – сказал нам подошедший молодой человек, и я узнала в нем одного из тех омоновцев, которые охраняли нас по приказу майора Здоренко.

– И где же наше таксо? – сразу закривлялась Маринка. – А наручники с нас снимут?

Кто-то взял меня за руку. Я оглянулась. Это подошел второй наш телохранитель и, молча нагнувшись, освободил нас.

– Да вот же машина! – нам показали на знакомую белую «Ниву», стоящую поодаль.

Мы с Маринкой переглянулись и, впервые за эти трудные часы рассмеявшись, пошли к машине.

Ребята нас обогнали, и один из них, откинув спинку переднего левого сиденья, помог нам с Маринкой забраться в салон.

– Ну что, девушки, едем к дому Ольги Юрьевны или, может, пожелаете еще куда-нибудь? – спросил он.

Маринка открыла рот, но я быстро ответила:

– Домой, конечно.

– Как скажете.

Первые пять минут мы ехали в полном молчании, но кто не знает мою Маринку?.. Поерзав на сиденье, она спросила:

– А как вы догадались, где нас искать?

Сидящие впереди ребята весело переглянулись, и водитель ответил:

– С вашей же помощью, Марина.

– Как это с моей помощью? – удивленно пробормотала подруга. – Я же никому!.. Никому и ничего!

Я с недоверием посмотрела на нее. Маринкино «никому» всегда могло означать все, что угодно, например: «никому, кроме всех остальных».

– Что ты так смотришь?! – воскликнула она. – Если я сказала «никому», значит так и есть! Они врут!

Сидящий напротив меня парень рассмеялся и, повернувшись, протянул к ней руку. Маринка отпрянула назад.

– В чем дело, молодой человек? Что вы хотите?

– Я хочу забрать казенное имущество, – ответил он. – У вас слева сзади под воротником висит такая маленькая штучка.

Маринка, суетливо задергавшись, начала перебирать пальцами воротник плаща.

– Нет ничего, нет ничего. А… а что это? – она держала в ладони небольшую металлическую пуговицу и недоуменно показывала ее мне. – Что это? Нет, такого не бывает!

– Ну, в общем ясно, – сказала я. – Это микрофон. Когда успели прицепить?

– Когда Марина отделилась от вас на улице Яблочкова, – объяснил водитель, приветливо поглядывая на меня через зеркало заднего обзора. – Мы последовали за вами, Ольга Юрьевна, но на всякий случай решили не терять из вида и вашу подругу. Когда вас вывезли из коттеджа, мы уже были готовы вас встретить, но на всякий случай уточнили все на временном посту ГАИ. Пеленг показал, что вы в «БМВ», а потом все было дело техники…

Мы с Маринкой переглянулись. Не знаю, о чем подумала она, а вот я-то как раз подумала о том, что могла такого лишнего сказать и вообще что могли услышать эти ребята от нас.

– Свинство! – сказала Маринка. – Неприличное даже очень!

– Брось ты, – сказала я, – зато домой едем. А Виктор?! – внезапно вспомнила я. – А Петренко? Они в подвале!

– Не волнуйтесь, они уже дают показания, – объяснил водитель. – Без руководства бойцы не стали рыпаться и сразу же сдались.

Мы доехали до моего дома и попрощались. Может быть, у Маринки и были еще какие-то мысли насчет ребят. Ну, например, пригласить их чайку попить, но я решила не играть в такие игры. Во-первых, поздно, а во-вторых, если захотят чаю, то могут найти нас и в свободное от службы время и не по приказу.

Когда я это объяснила Маринке, она раскричалась, разворчалась и назвала меня… Ну, в общем, она была не права, хоть я всего лишь на год старше нее.

Ну а на следующий день, начиная почти с утра, у нас с Маринкой настала увлекательнейшая жизнь, доверху наполненная встречами и разговорами, и все в РОВД да в РОВД. Фима геройски везде меня сопровождал, а потом долго жаловался на тяготы и лишения адвокатской жизни и все норовил напроситься ко мне в гости, да только у него это не получалось: к вымогателям я отношусь отрицательно.

Чернавский умер в больнице, так и не приходя в сознание. Вскоре после его смерти ко мне в редакцию неожиданно явилась жена Кислицына. Мне уже стало известно от следователя, что она понятия не имела о делах мужа и его аферах с лотереей и нелицензированной скупкой металлолома. Лена просила меня опубликовать в газете статью об изобретениях мужа, надеясь, что будущий суд примет во внимание его заслуги и таланты, но мне пришлось отказать ей в этой просьбе. И не могу сказать, что я жалею об этом.