Раб лампы - Марина Серова Страница 34

— Я только хотел сказать, что если Бессонов все валил на меня, то это неправда. Я догадываюсь, что он вам мог наговорить. Только… я никого не… не заказывал. Безусловно, у меня были с моим отцом проблемы, даже много проблем, но только я никого в это не посвящал, думая, что это мое, семейное… — Он оглянулся на меня, на Крамера, задержал свой взгляд на Ане, а потом добавил: — В общем, да. Но я хотел бы поговорить обо всем этом попозже. Мне нужна медицинская помощь. Да и не мне одному.

И он снова выразительно посмотрел на Аню, которая зажимала ладонью плечо, а меж пальцев сочилась кровь.

— В больницу нельзя, — заметил Крамер. — Черт, как же мы все влипли! Женька, ты же знаешь всех этих… которые в погонах! Ты же можешь разрулить?

— Гамлет Бабкенович тоже не из последних граждан нашего города Тарасова, — скупо заметила я. — Он, я думаю, тоже мог бы помочь разрешить общие проблемы… тем более они, кажется, становятся все более и более нашими общими.

— Это правда.

— В общем, так, — сказала я. — Поедем ко мне. Нет, не на ту квартиру, где я живу с тетушкой. В другую. Она у меня, так сказать, в роли конспиративной. Там все и обсудим, прикинем, ну и решим, кто из нас дурак, а кто нет. Светиться пока что никому нет смысла. Конечно, прозвонимся по своим каналам, но только не с домашнего, а с мобильного.

— У меня есть мобильный, — сказал Крамер. — Только он подсел.

— Да у меня тоже есть. Черт побери! Ну и загадали же вы нам всем загадку, Гамлет Бабкенович! — вырвалось у меня. — Я и не думала, что можно влипнуть так дешево и, что самое характерное, так сердито. Нет, всякое бывало, но чтобы непосредственно со дня рождения подхватывали и вели чуть ли не на расстрел, предварительно раскроив башку! Аня, как ты там себя чувствуешь? Как плечо?

— Да так… Ничего…

— Понятно. Кровопотеря. Ничего, будешь как новенькая, — подбодрила я ее. — Правда, придется прогуляться пешком. Джип оставим на стоянке. Твой джип, Вова?

— Босса.

— Ну вот видишь. Похерить его никак нельзя. Загоним куда-нибудь, и дело с концом. Сейчас пять утра, на ногах только собачники. Впрочем, я везу вас на окраину города, там народу в такое время практически нет. Отлежимся, отдышимся, подумаем, как быть. Собственно, Аню можно и отпустить, и в больницу отправить, что ей с нами в одной упряжке быть? Правда, ее этот урод Бессонов видел с нами, да и огнестрел… могут начать задавать много нужных и неприятных вопросов. Нет, Анечка, поедешь с нами. Квартира там большая, так что ничего — разместимся.

В этом я была совершенно права. Разместились. Места действительно хватило с избытком. Анино плечо забинтовали, и девушка, уложенная в постель с сильнейшим припадком слабости, забылась. Вова же Крамер от изобилия впечатлений поспешил напиться. В этом начинании он преуспел и уже через час после нашего приезда на мою вторую (конспиративную) квартиру превратился в труп, с той только разницей, что этот «труп» храпел и время от времени падал с кровати. Два раза Маркарян и я взгромождали беспокойного «покойника» обратно, но, когда Вова повалился в третий раз, решили оставить его на полу. Тем более что были другие, куда более важные заботы, чем транспортировать Вову Крамера, напившегося для успокоения своей нервной системы.

Мы сидели на кухне с Маркаряном. Сказать, что Гамлет Бабкенович был подавлен — просто ничего не сказать. На смуглом лице его проступили пятна зеленоватой бледности, в глазах плясали мутные огоньки. Я спросила:

— Ну что, Гамлет, — быть или не быть? Я имею в виду, быть продолжению сотрудничества или не быть? Если ты уже забыл, за последние два дня я дважды спасала тебе жизнь.

— Дважды? — вскинул он голову.

— Да. Один раз в этом проклятом бассейне, а второй — когда мы с товарищами, ныне спящими за стеной, отбили тебя у Бессонова. Он же тебя явно не с днем рождения поздравлять вез! Может, ты все-таки хочешь быть со мной более откровенным?

Он молчал.

— Может быть, ты все-таки перестанешь делать из меня дуру набитую и расскажешь, что к чему? Кажется, в субботу, когда я к тебе пришла, а ты сидел в своей квартире и пил горькую с этим своим Кругляшовым, я просила тебя назвать возможные источники угрозы. Про Пугачева ты и не заикнулся, а ведь ты ему должен та-а-акую-ю сумму! — Я даже присвистнула. — Это же черт знает что!

— Вот именно… Кругляшов, — сказал он.

Ну совсем не в тему. Я поморщилась:

— Я, кажется, тебя не о нем спрашиваю. При чем здесь Кругляшов?

— А ни при чем. Уже. Его убили. Мне Бессонов сказал, а он не стал бы врать по такому поводу. Убили в ночь с субботы на воскресенье, на улице… то есть — когда он возвращался от меня. Вот так.

— Убили? — переспросила я. — Как же так?

— А никто не знает!

— Хорошо, проехали, — сказала я, — впрочем… ничего хорошего, о чем это я? Ничего хорошего!! Более того, мы теперь все под угрозой. И если раньше ты, Гамлет Бабкеныч, говорил, что боишься своего мистического соседа, то теперь следует бояться вполне материальных вещей! И вполне конкретных людей! Несмотря на твои связи, несмотря на мои собственные связи, я недорого дам за наши жизни, если мы будем куролесить в том же духе!

— Но… но что же нужно? — простонал он.

— Что нужно? Прежде всего тебе нужно перестать играть в партизана! Я что, клещами из тебя должна вытягивать то, что ты, по идее, сам должен мне рассказать? Я прекрасно понимаю, что ты, мягко говоря, не ангел, но меня твоя духовность мало интересует, ведь ты, кажется, нанимал меня не в духовники, а в телохранители. Так что изволь!..

— Хорошо, я все расскажу, — пробормотал он. — Спрашивай… что тебя интересует?

— Прежде всего главное: ты на самом деле не имеешь НИКАКОГО отношения к взрыву в твоем загородном доме?

Он отвел глаза и скривился.

— Ну, — проговорил он, — если между нами не будет доверия, то какой смысл продолжать работу? Я не имею никакого отношения к этому проклятому взрыву, но ты ведь можешь мне не верить… тебе эта скотина Бессонов такого наговорил, наверное!

— Да уж, — сказала я, — он обвинил меня в том, что это я активировала взрыватель. А Вова Крамер подготовил взрывное устройство. Вот такие дела. Ты об этом не знал, что ли? Так вот знай: ты — заказчик, а мы, оказывается — исполнители. Нас и повели под автоматами в бункер, где, по слухам, твой папа, царствие ему небесное, хранил скелеты каких-то заезжих коробейников, наверно.

— Этого уж я не знаю, — откликнулся Маркарян, — у отца были свои проблемы. То есть, я хотел сказать, свои дела.

— На дно вам придется лечь серьезно, Гамлет Бабкеныч, — кивнула я, — видно, врагов у вас гораздо больше, чем можно было предположить. А что за людей перечислял в том разговоре твой отец? Я имею в виду все эти фамилии: Акимов, Стрельников, Симонянц, Самсонов?

Гамлет Бабкенович поморщился, но мой пристальный и очень далекий от восторженного взгляд не давал ему пространства для маневра.