Матерый мент - Алексей Макеев Страница 34

– Вот что, дитя гор. В твоем заброшенном ауле все аксакалы-саксаулы, видать, от старости уснули. Некому тебя, джигита безлошадного, правилам вежливости научить было. Но я это упущение исправлю. Сделай-ка поворот кругом, орел кавказский инкубаторный, и удались отсюда сей же момент!

Он не слишком беспокоился и был уверен, что ведет себя правильно. Не в меру расплодившаяся на российских просторах сволочь только такой язык уважала и понимала. Алаторцев свято верил, что с этими недочеловеками действенна лишь наглость против наглости. Риск серьезно влипнуть был невелик. Не на улице, растащат в случае чего.

Движение руки чернявенького «джигита» Андрей заметил вовремя, он его ждал и вилку под опускающийся кулак подставил очень грамотно. Тут же вскочил со стула, правой рукой ухватисто цапнул мускатную бутылку, а левой швырнул стул под ноги набегавшей троице кунаков шипящего от боли кавказского орла. Свалились двое, причем один – с таким грохотом, что Алаторцев понял – этого можно какое-то время в расчет не принимать. С некоторых пор пошла в московских ресторанах странноватая мода: любимый народом салат оливье подавать в тонкостенных фужерах. Именно такой фужер, почти полный, Алаторцев впечатал в физиономию третьего любителя острых ощущений, попутно чисто по-русски, без шаолиньских изысков, заехав коленом в пах виновнику торжества. Зажатую в руке бутыль Андрей оставлял «на сладкое» – еще убьешь ненароком какую тварь… Но тут на Алаторцева насели сзади – видать, свободолюбивые горцы гуляли нехилой компанией.

Он отмахнулся бутылкой, с острой радостью увидел, как донышко ее пришлось точно по чьим-то оскаленным в крике зубам, но на ногах не удержался. Дело принимало скверный оборот, ему уже пару раз основательно прилетело по печени и под ребра, как вдруг ситуация волшебным образом изменилась.

Этим вечером скромный кабачок в полной мере оправдал свое спортивное название. Свалка живо напоминала финал первенства Англии по регби между «Глазго рейнджерс» и манчестерскими «Рыцарями». Особенно старался широкоплечий здоровенный мужик с короткой стрижкой. Одного из джигитов он буквально воткнул головой в стойку бара, только красивые импортные бутылки осколками брызнули. Еще один «горец» улетел прямехонько на чуть приподнятую эстраду и с корнем выломал стойку микрофона. Над полем боя стоял рев, визг, в котором чуткое ухо легко выделило бы изумительные образчики русского мата. Об Алаторцеве как-то забыли. Андрей, кряхтя, поднялся и, убедившись, что Кайгулова как сидела за их столиком, так и сидит, начал пробираться к ней, попутно прикидывая, во что обойдется причиненный «Регби» ущерб и не лучше ли до появления милиции удалиться «по-английски», не прощаясь.

И в этот момент она появилась. Кайгулова говорила потом, что с момента алаторцевской отповеди чернявому любителю танцев до появления милиции прошло от силы минут пять. Драка мгновенно утихла, и Алаторцев уже настроился давать представителям власти занудные объяснения, но тут пошли уж совсем полные чудеса. Героический мужик что-то рыкнул мальцам из ППС, и тех как будто ветром сдуло, затем он небрежно сгреб двух основательно помятых горных орлов и, наставительно покачивая толстым пальцем, сказал им несколько слов. Эффект был разительный: джигиты даже не побледнели, а сделались какими-то нежно-зелеными с лица. Меньше чем через минуту вся веселая горская компания, удивительно напоминающая выводок мокрых кур, лихорадочно шарила по карманам и кошелькам. Нашаренное немедля вручили тому же мужику; слышалось что-то вроде: «Возмещение убытков, и за беспокойство возьмите, да мы же не знали…», словом, все укладывалось в классическую схему «Дяденька! Прости засранцев!».

Алаторцев, оставив деньги по счету на столе, уже подводил Мариам к выходу, когда встретился взглядом со своим неожиданным союзником. Они узнали друг друга сразу.

– Торий, это ты, что ли?! Вот это номер! Адрюшка, дружище, мы же со школы…

– Верзила? Сережа… – Алаторцев внимательно вглядывался в обрадованное лицо Переверзева. Да, это он, без сомнения. Заматерел, конечно, и шрам через всю правую щеку…

Природа, как было уже сказано, наделила Андрея Алаторцева холодной кровью и отточенным аналитическим умом. За те несколько минут, которые ушли на неизбежные охи да ахи, растроганные объятия и похлопывания по спине, взаимное представление друг другу Кайгуловой и Переверзева и прочую обязательную лирику, он успел вчерне просчитать ситуацию. Поле жизненной деятельности школьного приятеля вырисовывалось на фоне только что наблюдавшихся картинок однозначно. Криминал и, видать, нехилый. Вон как ребятушки на цырлах забегали, да и милицию в два счета выпер. Значит, как это у них называется, сам «держит» забегаловку – а может, и чего покрупнее – и в услугах милиции не нуждается. Что и доказал. Быстро и доходчиво. Да и то – «восточный мордобоец» еще со школы, с мозгами – средненько, за спиной служба в десанте, опять же Афганистан, а возможно, и еще что-нибудь в этом роде. И куда школьному приятелю Сереге Переверзеву в таком разе прямая дорожка? Ишь, стрижечка характерная, мода, что ли, у них такая?

– …И не думай даже! Никуда я тебя и твою даму не отпущу, – Переверзев одной ручищей нежно обнимал Андрея за плечи, а другой яростно жестикулировал. – Сейчас пойдем в кабинетик хозяина этого гадюшника и посидим как следует. Он, гнида, в момент нам дастархан сорганизует! Распустил, понимаешь, мразь черно… – Переверзев осекся, с явным смущением взглянув на Мариам, – этих, словом. Мало я их брата в свое время передавил! Поговорим, наших вспомним, я ведь, Торик, толком и не встречался ни с кем!

– Ну, уговорил, черт речистый, – усмехнулся Андрей. – Веди в закрома, раз уж ты такой крутой заделался. – Он остро, пристально посмотрел на Переверзева. Тот только засмеялся радостно:

– Да уж будь спокоен, круче разве что яйца!

Дастархан затянулся далеко за полночь. Мариам покинула их значительно раньше, у нее разболелась голова, а кроме того, изумительное чутье подсказало, что мужчины не прочь остаться одни. Она просила не провожать ее, но Переверзев подозвал хозяина «Регби», что-то тихо и внушительно шепнул тому и, улыбнувшись, повернулся к Мариам:

– Очаровательная, вас отвезут, куда прикажете. Хоть в Париж. И примите от нашего любезного хозяина вот этот скромный подарок. – Он протянул Кайгуловой здоровущий пакет с двумя бутылками «Ахтамара» и какими-то редкими деликатесами. Сверху лежал огромный ананас. – Не вздумайте отказываться! Он ужасно расстроится, и это наверняка дурно скажется на его здоровье. Он и так испереживался сегодня, бедняга! Боюсь, больницей может кончиться…

Алаторцев в ту первую после двадцатилетнего перерыва их встречу говорил мало. Больше слушал. Сергея довольно быстро развезло, потянуло на сентиментальщину. Дошел было черед и до славного боевого пути несгибаемого десантника. Алаторцев внутренне поморщился, он не любил пошлятины. «Бог мой, – думал Андрей, – сейчас начнется… Афганское братство, героический спецназ или как там их зондеркоманда называется. Полковник наш рожден был хватом. Слуга ЦК. Отец солдатам. Он спал, обнявшись с автоматом, в своем бушлате полосатом. Или чего у этих придурков полосатое бывает? Злобные душманы, „черные тюльпаны“, полные стаканы, все мы в сисю пьяны. Санитарка, звать Тамарка, братков выносит из-под вражьего огня… Гос-споди, и ведь не дойдет до куриных мозгов этих экс-Рэмбо, что эсэсовцы в Белоруссии, скажем, тоже шибко о фронтовом братстве светлые мужские слезы лили. И разница между ними – ноль целых хрен десятых».