Убийца без лица - Хеннинг Манкелль Страница 34

— Нет. Ты должен наконец понять, что все кончено. Все в прошлом.

— Я был сейчас на вокзале и видел нашу дочь.

— Линду?

— Тебя это удивляет?

— Я думала, она в Стокгольме.

— Что ей делать в Стокгольме?

— Она хотела поступать учиться. Выбрать что-нибудь, что ей подходит.

— Я не ошибся. Это точно была она.

— Ты говорил с ней?

Валландер покачал головой:

— Она села в поезд. Я не успел.

— Какой поезд?

— В Лунд. Или в Ландскрону. Она была с каким-то африканцем.

— Это хорошо.

— Что значит — хорошо?

— Это значит, что Герман — лучшее, что было у нее в жизни. За много лет.

— Герман?

— Герман Мбойя. Он из Кении.

— Он был в лиловом комбинезоне!

— Одевается он забавно.

— Что он делает в Швеции?

— Изучает медицину. Скоро уже будет врачом.

Валландер не поверил своим ушам. Она что, шутит?

— Врачом?

— Ну да, врачом. Доктором, если угодно. Он приветливый, заботливый. Прекрасное чувство юмора.

— Они живут вместе?

— У него крошечная студенческая квартирка в Лунде.

— Я спросил, живут ли они вместе.

— Я думаю, что Линда наконец решилась.

— Решилась на что?

— Переехать к нему.

— Как же она тогда собирается учиться в Стокгольме?

— Это Герман предложил.

Официантка подлила им вина. Курт заметил, что начинает слегка пьянеть.

— Она как-то позвонила. Была в Истаде. Но не зашла. Если увидишь ее, передай, что я по ней скучаю.

— Она делает то, что считает нужным.

— Я тебя только попросил ей передать!

— Передам! Не кричи!

— Я не кричу.

На столе появился бифштекс «а-ля тартар».

Ели молча. Ему было невкусно. Он заказал еще бутылку вина и с легкой тревогой подумал, как он будет добираться домой.

— У тебя, похоже, все в порядке.

Она говорила решительно. Как будто возражала.

— А у тебя?

— Отвратительно. А в остальном — нормально.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросила Мона.

Это он забыл. Он забыл, что придумал предлог для встречи, а теперь ему было совершенно нечего сказать.

Надо сказать правду, подумал он с иронией. Почему бы не попробовать для разнообразия?

— Я просто хотел тебя увидеть. Все остальное — просто враки.

Она улыбнулась:

— Я рада, что мы встретились.

Внезапно он заплакал.

— Мне так страшно тебя не хватает, — пробормотал он сквозь слезы.

Она погладила его по руке. Но ничего не сказала.

И только теперь Курт понял, что все кончено. Что развод — это навсегда. Поужинать вместе они могут, но жизни их разошлись. Ее молчание было красноречивее слов.

Он подумал об Аннет Бролин. И о негритянке из снов.

Он был совершенно не готов к одиночеству. Но теперь придется с ним смириться и постепенно начинать все сначала. Начинать жизнь, за которую отвечать будет только он сам.

— Ответь мне только на один вопрос, — сказал Курт. — Почему ты ушла?

— Если бы я не ушла, жизнь бы ушла от меня, — сказала она. — Я только хочу, чтобы ты понял: это вовсе не твоя вина. Я сама поняла, что пора рвать. И сама решилась на это. Когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю.

— Я хочу понять сейчас.

Она пыталась заплатить за себя, но он и слышать не пожелал.

— Как ты будешь добираться домой? — спросила она.

— Ночным автобусом, — сказал он. — А ты?

— Я пройдусь.

— Я провожу тебя.

Она покачала головой:

— Расстанемся здесь. Так лучше. Звони, если что. Надо поддерживать связь.

Она быстро чмокнула его в щеку. Он смотрел, как она энергичным шагом идет по мосту. Когда она скрылась в переулке между «Савоем» и туристским бюро, он пошел следом. Пару часов назад он шпионил за дочерью, теперь — за женой.

Около радиомагазина на углу Большой площади ее ждала машина.

Она села на переднее сиденье. Он шагнул в подъезд, когда они проезжали мимо него, но успел разглядеть, что за рулем сидит мужчина.

Валландер пошел к машине. Никакого ночного автобуса на Истад не было. По пути он зашел в автомат и набрал номер Аннет Бролин. Услышав ее голос, положил трубку.

Он залез в машину, поставил кассету с Марией Каллас и закрыл глаза. Проснулся от холода. Он проспал почти два часа. И решил ехать домой, хотя еще не протрезвел. Поеду через Сведалу и Сванехольм, решил он, там никогда не нарвешься на патруль.

И все-таки нарвался.

Курт совершенно забыл, что сам поручил патрулировать лагеря беженцев по ночам.

Петерс и Нурен обнаружили вихляющую машину на полпути из Сванехольма в Свимминге. Они проверяли, все ли спокойно в лагере в Хагехольме. Хотя и тот и другой прекрасно знали машину Валландера, им просто не пришло в голову, что тот куда-то поедет среди ночи.

К тому же номер был настолько забрызган грязью, что его не было видно. Только остановив машину, они увидели, что за рулем не кто иной, как их временный шеф.

Они молчали. Карманный фонарь Нурена светил прямо в покрасневшие глаза Валландера.

— Все тихо? — спросил Курт Валландер.

Петерс и Нурен переглянулись.

— Вроде да, — сказал Петерс.

— Хорошо, — сказал Валландер и хотел поднять стекло.

И тогда вперед шагнул Нурен:

— Лучше всего, если ты выйдешь из машины. Сию же минуту.

Курт вопросительно посмотрел на него. Лица Нурена он не видел, потому что фонарь светил ему прямо в глаза.

Он нагнулся и вылез из-за руля. Ночь была холодной. Его бил озноб. Похоже, все кончено.