Проклятие рода Плавциев - Данила Комастри Монтанари Страница 34

— Сенатор, вот уже пятнадцать лет, как я ночую под портиками, — с возмущением заговорил какой-то старик.

— У меня рухнул дом! — простонала вконец отощавшая женщина.

— Я потерял склад со всеми кувшинами оливкового масла!

— Что там кувшины, моя свекровь без ног осталась!

— Ты должен рассказать Цезарю, до чего нас довели! Городские чиновники построили себе дома на деньги, присланные императором, а нам не досталось ни единого сестерция!

Аврелий, на которого наседали со всех сторон, в растерянности кивал.

— Успокойтесь, славные люди, успокойтесь! — вмешался Кастор. — Прежде чем собрать ваши жалобы, мой хозяин должен срочно встретиться с одним человеком. Речь идет о некоем Невии, вам это имя что-нибудь говорит?

Раньше всех ответил хозяин таверны:

— А как же! Раньше-то он часто бывал здесь. Давно его не видно. Однако если хотите сразу же составить протокол об ущербе, я вам сейчас же покажу крышу.

— Придут люди, все осмотрят. Позднее. Расскажи нам лучше о Невии, — прекратил александриец лишние разговоры.

— О, симпатичный такой человек, — улыбнулся хозяин, — очень любил заводить разговоры с приезжими, особенно с теми, у кого кошелек потолще… Работа, говорил он!

— А ты хоть раз слышал, о чем шла речь?

— Я не вмешиваюсь в чужие дела! — обиделся хозяин.

Аврелий решил, что пора побренчать монетками.

— Ну, благородный сенатор, — прозвучал ответ, — если какой-нибудь заезжий искал приятное общество, Невий помогал ему…

— Здесь, в твоей таверне? — пожелал уточнить Аврелий.

— Сенатор, ты же знаешь, что сводничество запрещено и карается законом. Насколько мне известно, Невий просто оказывал услугу друзьям.

— Понимаю, — согласился Аврелий, направляясь к дверям.

— Господин, — остановил его грек. — Надо бы заплатить за лепешки…

— И вино! — добавил хозяин. — Хотя я, конечно, рад угостить за счет заведения такого важного магистрата, как…

— И не думай! — возразил Кастор, неожиданно проявляя великодушие. — Все по счету! — И демонстративно протянул руку Аврелию, чтобы тот положил в нее кошелек. — А это тебе, дорогая, — обратился он к Попии.

Служанка пересчитала монеты и поразилась, не веря своим глазам: может, грек с острой бородкой, столь быстрый на язык, — сам Гермес, под чужим именем спустившийся с Олимпа, чтобы помочь ей? Она огляделась, а потом поспешила следом за Аврелием и Кастором, которых вся таверна провожала благодарностями и поклонами.

— Благородные господа, благородные господа! Послушайте! Этот Невий торговал женщинами. И с моей внучкой пробовал договориться. И знаком был с одним человеком, который потом женился на его жене, он еще рыбой торговал. Я видела их вместе несколько раз. Они о чем-то спорили, словно заключали какую-то сделку! — одним духом выложила она. Потом осторожно оглянулась по сторонам и добавила: — Но я вам ничего не говорила, хорошо? — И, получив еще пару монет, Попия поспешила исчезнуть.

— Хотелось бы знать, что ты себе думаешь? — возмутился Аврелий, когда они отошли от таверны. — По твоей милости я оставил в этой дыре целое состояние!

— Не беспокойся, патрон, — ликуя, возразил Кастор. — То было выгодное вложение! Нищие, что ютятся в казарме гладиаторов, рассказали о наших двух голубках кое-что интересное. И самое малое, что можно было для них сделать, так это угостить жалкой лепешкой!

— Каждого из сорока семи? — возразил Аврелий.

— Все по справедливости. Несчастные, они живут на дворе, ожидая помощи и поддержки, которых никогда не получат, потому что все уже присвоили городские чиновники! Не мог же я отблагодарить только нескольких, ведь говорили они все хором. А как тебе хорошо известно, патрон, глас народа — глас божий!

— И что же? — сдался сенатор, и не пытаясь больше возражать.

— Невий продавал свою жену, на то и жил!

— Хочешь сказать, он был ее сводником? — изумился Аврелий.

— Не так открыто! И все же случалось, что, познакомившись с каким-нибудь толстосумом, он отпускал пару восторженных замечаний о своей прекраснейшей и добродетельнейшей супруге, а потом как бы случайно замечал, что вечером его дома не будет…

— Все делалось так, чтобы никто не посмел бы обвинить его в сводничестве, — заключил Аврелий.

— Вот именно, — подтвердил александриец. — Римский закон не слишком снисходителен к мужьям, которые торгуют своими женами.

Ну что ж — разобрались с благородным родителем, который якобы отказывается от жены и дочери, лишь бы обеспечить им светлое будущее.

А на самом деле Елена была проституткой, а Невий — ее сутенером. Какой пример для несчастной девочки, вздохнул Аврелий, идя к лошади, оставленной на площади у театра. Теперь можно было возвращаться в Путеолы.