Эликсир для мертвеца - Кэролайн Роу Страница 34

— Как? Как мог кто-то узнать?

— Очень просто. Кухарка видела, как вы с Эсфирью выходили тайком, когда все отдыхали.

— Кухарка! С чего она шпионила за мной?

— Она не шпионила. Но если собираешься совершать украдкой прогулки после полудня, имей в виду, что в большинстве домов кухарка и кухонная прислуга уходят в свои комнаты последними. Почему ты выходила?

— Я не находила себе места, — ответила Бонафилья. — Было невыносимо сидеть запертой в этом доме.

— Запертой?

— У меня было такое чувство, поэтому я взяла Эсфирь и вышла. Мы подошли к воротам гетто и направились к реке. Когда мы шли по улицам, где городские здания, дворы и все такое, как думаешь, кого я увидела?

— Фелипа? — спросила Ракель.

Бонафилья побледнела, то ли от шока, то ли от удивления.

— Как ты узнала?

— Нетрудно догадаться. Кого мы знаем в Перпиньяне? Нашего попутчика и членов семьи Давида. Может, ты знаешь своих родственников, но я их не знаю.

— Их знают только мой брат и отец, — сказала Бонафилья.

— Значит, это не могли быть они. А мы бы знали, если б друзья или соседи из Жироны находились здесь. Поэтому было б очень странно, если ты встретила кого-то другого.

— Пожалуй, — сказала Бонафилья. — Я об этом не подумала.

— Ты увидела Фелипа. Что произошло?

— Ничего, — уклончиво ответила Бонафилья. — Мы поговорили.

— И только? — спросила Ракель. — Ты встретила Фелипа, поговорила с ним. Чего же беспокоиться о сохранении этого в тайне? Ты вышла со спутницей, случайно встретила едва знакомого человека, обменялась с ним несколькими словами. Думаю, ты могла бы сказать об этом кому угодно.

— Да, — неуверенно сказала Бонафилья. — Но все было не совсем так.

— Бонафилья, либо ты расскажешь мне, что случилось, и побыстрее, чтобы закончить к тому времени, когда мы подойдем к воротам гетто, или позволь мне спокойно подниматься по склону.

— Он расспрашивал о свадьбе. Когда она состоится, и подписала ли я уже брачный договор. Шутил по поводу размеров моего приданого и причины, по которой Давид хочет жениться на мне.

— И что?

Бонафилья придвинулась поближе к спутнице и понизила голос:

— Потом сказал, что нам нужно убежать на юг с моим приданым и начать новую жизнь, но говорил это со смехом, и я не могла понять, всерьез это он или нет. Ракель, это беспокоило меня.

— Ты хочешь так поступить? Убежать с незнакомцем, с которым однажды ненадолго встретилась и обменялась всего несколькими словами?

— Нет! — ответила Бонафилья. — Это было бы ужасно. Только…

— Что «только»?

— Ничего.

— Давид тебе нравится?

— Он очень красивый. Я не ожидала, что лицо и манеры у него будут такими приятными. И он умный, веселый. Смешил меня. Только…

— Бонафилья, — сказала, остановясь, Ракель, — на вершине холма площадь, на ней ворота гетто. Я считаю до десяти и затем продолжаю идти туда. Если хочешь сказать, что тебя беспокоит, говори сейчас.

— Ты всерьез думаешь, что он женится на мне только ради приданого? — спросила Бонафилья, медленно идя дальше.

Ракель посмотрела на нее.

— Бонафилья, не глупи. Давид только что познакомился с тобой. Нельзя ожидать, что он страстно влюблен в тебя, во всяком случае, для этого пока еще рано. Он захотел жениться на тебе, потому что видел твой портрет, знаком с твоим отцом и твоими братьями, очень приятными людьми, слышал о тебе похвальные слова. И, разумеется, потому, что твое приданое удовлетворяет его запросы. Давид считает тебя женщиной, которую сможет любить. Но он не бедный молодой человек, стремящийся поправить свои дела посредством брака. Это все время тебя беспокоило?

На площади Бонафилья взяла Ракель за руку и притянула поближе к себе, словно собираясь говорить ей на ухо.

— Сеньора Бонафилья! Сеньора Ракель! — раздался голос позади них. — Подождите чуть-чуть, пойдем вместе.

Девушки повернулись и увидели свою хозяйку с полной рыночной корзинкой. Она, тяжело дыша, шла по площади.

Как только они вошли в дом, Бонафилья взбежала по лестнице к своей комнате, оставив Ракель помогать Руфи нести тяжелую корзинку на кухню.

— Сейчас никого нельзя избавить от выполнения поручений за пределами дома, — сказала с улыбкой Руфь. — Поэтому хозяйка, как наименее важная, ходит за покупками.

— Не нужно посылать за ними кухарку, — сказала Ракель, входя в кухню. — Пусть такая превосходная стряпуха проводит на кухне столько времени, сколько ей нужно.

Кухарка отрывисто кивнула, благодаря за комплимент, но вместо того, чтобы посмотреть, что они принесли, сказала:

— Хасинта, займись корзинкой.

К удивлению Ракели, какая-то маленькая девочка отошла от печи и взяла у нее ношу.

— Спасибо, сеньора, — сдержанно поблагодарила девочка, поставила корзинку на стол и принялась разгружать ее.

— Кто это? — спросила Ракель, когда они вышли во двор. — Вчера я ее не видела.

— Она появилась утром, когда вас не было.

— Вам очень повезло.

— Возможно, — сказала Руфь. — Я в этом не уверена. Видит Бог, как остро нуждаюсь я сейчас в дополнительной паре рук, — добавила она в объяснение. — Но как брать в дом такого ребенка?

— А что тут такого? — спросила Ракель. — Девочка выглядит приятной, услужливой, И более чистой, чем большинство.

— Но, сеньора Ракель, ее мать проститутка, и, насколько могу судить, она росла в крохотной комнатке, рядом с той, где ее мать…

— Ну а помимо этого, — торопливо сказала Ракель, — как она в роли служанки?

— Превосходно, — смущенно заговорила Руфь. — Кухарка очень довольна тем, как быстро она все схватывает, и, кажется, с тех пор, как появилась, она работает не покладая рук. Но как только вернется моя Ева и пройдет свадьба, мне она будет не нужна. Притом Бонафилья хочет оставить Эсфирь при себе, а в этом доме у Эсфири будет больше дел, чем причесывать свою хозяйку. Но чтобы такая, как Хасинта, стряпала или ухаживала за детьми!

— Подумайте обо всех людях, которые доверяли слугам, матери которых были рабынями. Это почти одно и то же.

— Некоторая разница существует, — сказала Руфь. — У рабынь нет выбора.

— Во всяком случае, сейчас не время решать, — сказала Ракель. — Подождите до окончания свадьбы.

— Вы правы, — благодарно сказала Руфь. — Мне сейчас не стоит принимать решение. Извините, пожалуйста, я на минутку. Нужно зайти в дом, взять свою работу. У меня не было времени закончить штопку детской рубашки.

За городскими стенами трое верховых, выехавших из трех разных мест, встретились в приятной роще и остановились. Двое тут же спешились и подошли к оставшемуся в седле. Один из них был рослым, симпатичным, сильным; другой сухопарым, проворным, он шел по неровной земле с нервозной фацией оленя. Купа деревьев росла рядом с ухабистой дорогой, вдали от движения больших дорог; место было таким тихим, в каком приятно провести в праздности час, и таким укромным, какое только можно было найти вблизи от города.