Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев Страница 34

Вечером он связался с Хургинасом и узнал, что дипломат впоследний месяц никому не звонил в Германию и к нему никто не приезжал. Коллегиуказывали на его замкнутость в последние дни. Сообщив эти данные, Хургинаспоинтересовался:

— Зачем это вам нужно?

— Просто мне казалось, что у него имеются связи с Германией,— уклонился от более конкретного ответа Дронго.

— Не хотите говорить? — понял Хургинас.

— Пока не хочу. Я веду расследование так, как считаю нужным,и собираюсь выдать вам лишь конечный результат, — довольно недипломатичнозаявил Дронго.

На другом конце Хургинас повесил трубку, не попрощавшись. Онявно обиделся на подобный тон. Дронго чуть поколебался и тоже положил трубку.Через час из другого конца города он позвонил в Киев, в Министерство внутреннихдел.

— Я хочу вам сообщить, — сказал Дронго, — что под Киевом всвоем доме был убит бывший сотрудник КГБ Лозинский. Его тело находится… — Он подробноописал, где они с Потапчуком оставили тело, стараясь уложиться в одну минуту, изатем повесил трубку.

Когда он вышел из телефонной будки, Потапчук спросил его,слегка нахмурившись:

— Вы звонили в Киев?

— Да.

— Я так и думал. Наверное, рассказали им, где оставили труп?

— А вы разве сами не хотели этого сделать?

— Хотел. Но теперь нас начнут искать как убийц. Без трупа уних не было доказательств, теперь будут.

— В любом случае я не мог молчать, — твердо ответил Дронго,и больше они эту тему не затрагивали.

В адресном столе, куда они обратились, искали довольнодолго, но выдать справку по Арсению Савельеву отказались, пока им не сообщатего отчество и год рождения. Но именно этих главных компонентов, нужных дляболее полной информации, они не имели. Уставшие, они возвращались вечером вгостиницу, куда Дронго за определенную плату прописал и своего напарника. Ему,правда, выделили номер на другом этаже, но это не имело значения. Главное,Потапчук не появлялся у себя дома, где его могли найти сотрудники ФСБ.

— Что делать дальше? — спросил помощник, когда они вечеромуселись в буфете гостиницы, намереваясь поужинать. — Мы использовали все методыи, кажется, зашли в тупик.

— Никогда не прекращайте поисков, — посоветовал Дронго, — выведь «ликвидатор», вашим главным качеством должно быть терпение.

— Какое, к черту, терпение, если мы ничего не найдем! —вспыхнул Потапчук.

— Завтра поедем в Подольск, — предложил Дронго, —постараемся что-нибудь обнаружить там.

— При чем тут Подольск! — отмахнулся Потапчук и вдруг замер,глядя на Дронго. — Вы думаете, там…

— Конечно. Архив участников войны. Если два брата Савельевыхдействительно вместе воевали, то мы можем легко выяснить, кто служил с АрсениемСавельевым — Игорь или Савелий. Как звали его родного брата. У них там полныйархив на всех участников войны. Тем более родители обоих не погибли и непропали без вести, а вернулись с фронта живыми.

— Вы гениальный человек, — восхищенно сказал Потапчук, —находите выход из любой ситуации.

— За свою гениальность я потребую дополнительных процентов,— засмеялся Дронго. — Идемте спать, завтра нам рано вставать.

На следующее утро они выехали в Подольск. Потратили весьдень, но зато уже к пяти часам вечера знали, что во время войны воевало девятьтысяч триста двадцать пять Савельевых, из которых больше половины погибли.Среди них Арсениев Савельевых — всего сорок два человека. А в частях, где онислужили, находилось еще несколько Савельевых. Но только в одном случае совпало так,что оба офицера, служившие в танковом полку, были Савельевыми. Их звали Арсенийи Савелий, разница в их возрасте — всего два года. И у обоих одинаковоеотчество — Николаевич. Сразу несколько повторяющихся совпадений указывали нато, что они наконец нашли правильный ответ. Брат Игната Савельева, полковникВВС Советской Армии, служил в Западной группе войск в должности начальникаштаба дивизии.

Именно его отец Савелий Савельев и прошел всю войну со своимбратом Арсением Савельевым. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений.

— Честно говоря, я думал, это будет отец контрразведчика, —признался Потапчук.

— Я тоже, — кивнул Дронго, — но нужно учитывать и тообстоятельство, что ваш Савельев не стал бы доверять особисту, даже если этоего двоюродный брат.

Поэтому летчик меня больше устраивает. Психологически всеболее правильно.

В гостиницу они возвращались на пригородном поезде, усталые,но довольные.

В грязном вагоне ехало довольно мало людей, и каждый сидел,погруженный в собственные раздумья. Внимание Дронго привлекла молодая девушка,сидевшая с парнем у окна. Они возвращались откуда-то вместе, тихо беседовали,почти не касаясь друг друга. В руках у обоих были футляры от скрипок. Ониговорили о чем-то интересном. Его внимание привлекла редкая красота девушки,большие раскосые глаза, длинная коса, правильные черты лица. Она все времяулыбалась, и Дронго поймал себя на грустной мысли, что давно не видел подобнойчистой улыбки.

Внезапно в вагон вошла компания подвыпивших парней. Шестьчеловек, и все навеселе. Проходя мимо пассажиров, они галдели, задевали женщин,толкали мужчин. Около молодой пары они остановились.

— Ты смотри, — сказал один из них, явно любуясь девушкой, —скрипачи попались.

— Они не скрипачи, они виолончелисты, — поправил другой,более грамотный.

— Да нет, скрипачи, — пьяно икнул первый, в потертой кожанойкуртке, — давай попросим их, пусть сыграют.

— Пошли, — предложил третий, высокий, в светлом пальто, —зачем они нам нужны.

— Нет, пусть сыграют, — заупрямился вожак, — видишь, как ониотворачиваются от нас. Мы им не нравимся.

— Хулиганы, — громко сказала какая-то женщина.

— Тише, тетя, — обернулся к ней вожак, — а заодно и всехпрошу помолчать.

Сейчас для вас состоится бесплатное представление. Кто нехочет слушать, прошу добровольно покинуть вагон. Кто хочет, пусть сидит и невякает. А вы, музыканты, играйте, — приказал парень, наслаждаясь своимположением.

Ребята молчали. Дронго нахмурился, но сидевший рядомПотапчук покачал головой: не советовал вмешиваться.

— Не надо, ребята, — сказал парень, спутник девушки,попытавшись встать.

Но его силой посадили на место. Вожак схватил его за плечо.

— Ты мне не советуй, что надо, а что не надо. Это я будурешать. Ты лучше молчи, пока тебя не трогают.