Крестики-нолики - Иэн Рэнкин Страница 34

– Так ты говоришь, звонила женщина? А имени ты не запомнил? Впрочем, не важно, я и так знаю, кто это.

Они сидели в гостиной. Майкл, сняв свою дубленку, достал из ее кармана бутылку виски.

– Это поможет? – спросил он.

– Во всяком случае, не повредит.

Ребус пошел на кухню за стаканами, а Майкл принялся осматривать гостиную.

– Уютная квартира! – крикнул он.

– А по мне, так немного великовата, – ответил Ребус.

Из кухни донеслись непонятные звуки. Майкл вошел туда и обнаружил, что брат, низко наклонившись над раковиной, горько плачет, стараясь всхлипывать почти беззвучно.

– Джон, – сказал Майкл, крепко обняв Ребуса, – все нормально. Все будет нормально.

В душе у него всколыхнулось чувство вины.

Ребус пошарил у себя в карманах в поисках носового платка, а найдя его, хорошенько высморкался и вытер слезы.

– Тебе легко говорить, – сказал он, шмыгнув носом и пытаясь выдавить улыбку, – ты язычник.

Развалясь на стульях и молча разглядывая тени на потолке, они выпили полбутылки виски. У Ребуса воспалились глаза и покраснели веки. Время от времени он шмыгал носом, вытирая его тыльной стороной ладони. Для Майкла это было сродни возвращению в детство, разве что роли ненадолго переменились. Не то чтобы они были тогда особенно близки, но он, разумеется, не забыл, как Джон несколько раз дрался, заступаясь за него на спортплощадке. Вновь всколыхнулось чувство вины.

Майкл едва заметно вздрогнул. Пора выходить из этой игры, но, возможно, он уже слишком глубоко увяз, а если он вдобавок, сам того не зная, втянул в эту историю и Джона… Даже думать об этом невыносимо. Надо обязательно встретиться с поставщиком, надо все ему объяснить. Но как? Он не знал ни телефона, ни адреса. Поставщик всегда звонил ему сам. Теперь, по зрелом размышлении, ситуация казалась ему абсурдной, нелепой, как ночной кошмар.

– Тебе понравилось представление?

Ребус заставил себя вспомнить тот вечер, надушенную одинокую женщину, свои пальцы у нее на горле… вечер, после которого вся жизнь его покатилась под откос.

– Да, это было интересно. – На представлении он вроде бы заснул? Не беда.

Вновь молчание, прерывистый шум машин за окном, где-то в отдалении – пьяная перебранка.

– Говорят, это человек, который имеет зуб против меня, – сказал наконец Ребус.

– Вот как? Это правда?

– Не знаю. Похоже на то.

– Но ты же должен знать!

Ребус покачал головой:

– В том-то и беда, Мики. Я не могу вспомнить.

Майкл выпрямился на стуле:

– Что именно ты не можешь вспомнить?

– Если бы я знал, что именно, я бы вспомнил, правда? Но у меня провал в памяти. Какое-то очень важное воспоминание ускользает от меня.

– Эпизод из твоего прошлого? – Майкла уже разбирало любопытство. Возможно, похищение Саманты никакого отношения к нему не имеет. У него появилась надежда.

– Да, из прошлого. Но я не могу вспомнить. – Ребус потирал лоб, как предсказатель потирает свой хрустальный шар. Майкл рылся у себя в кармане.

– Я могу помочь тебе вспомнить, Джон.

– Как?

– Вот так. – Майкл держал между большим и указательным пальцами серебряную монету. – Вспомни, о чем я тебе рассказывал, Джон. Каждый день я возвращаю своих пациентов в их прошлые жизни. Вернуть же тебя в твое реальное прошлое будет, пожалуй, совсем не трудно.

Ошарашенный, Джон Ребус замер на стуле. Он даже протрезвел в мгновение ока.

– Ну что ж, попробуй, – согласился он. – Что я должен делать?

Но внутренний голос твердил ему: ты этого не хочешь, ты не хочешь этого знать. Нет! Он хочет знать. Майкл подошел к нему:

– Откинься на спинку стула. Устройся поудобнее. К виски больше не притрагивайся. Но помни, гипнозу поддаются не все. Не напрягайся. Не прилагай излишних стараний. Если у нас с тобой все получится, то это произойдет само собой, без усилий. Просто расслабься, Джон, расслабься.

Раздался звонок в дверь.

– Не обращай внимания, – сказал Ребус, но Майкл уже вышел из комнаты. Из коридора донеслись голоса, а когда Майкл появился вновь, вслед за ним в комнату вошла Джилл.

– Кажется, вот с этой дамой я и говорил по телефону, – сообщил Майкл.

– Как поживаешь, Джон? – На лице ее лежала печать беспокойства.

– Отлично, Джилл. Слушай, это мой брат Майкл. Гипнотизер. Он собирается погрузить меня в транс – ты ведь так это называешь, да, Мики? – чтобы устранить какой-то тормоз у меня в памяти. Приготовься, может, придется что-то записать.

Джилл переводила взгляд с одного брата на другого, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Прав Стивенс: братья Ребус – интересная парочка. Она работала шестнадцать часов подряд, а тут предстоит сеанс гипноза. Но она улыбнулась и пожала плечами:

– Можно девушке сперва выпить глоточек?

Настал черед Джона Ребуса улыбнуться.

– Пей, не церемонься, – сказал он. – Есть виски, виски с водой и вода. Давай, Мики. Продолжим. Сэмми нужно найти. Возможно, время еще есть.

Майкл, расставив ноги пошире, наклонился над Ребусом. Казалось, он стремится полностью слиться с братом, уподобившись ему: глаза приблизились вплотную к глазам Ребуса, губы шевелились, повторяя движения его губ. Так все это представлялось Джилл, наливавшей виски в стакан. Майкл держал в поднятой руке монету, пытаясь повернуть ее под нужным углом к единственной, неярко освещавшей комнату лампочке. Наконец свет отразился в Джоновой сетчатке, зрачки расширились и тут же сузились. Майкл был уверен, что брат легко поддастся внушению. Во всяком случае, очень надеялся.

– Слушай внимательно, Джон. Слушай мой голос. Смотри на монету, Джон. Смотри, как она блестит и вращается. Она вращается. Видишь, как она вращается, Джон? Теперь расслабься, просто слушай меня. И следи за вращением, смотри, как светится монета.

Ребус не сразу впал в транс; возможно, его подсознание сопротивлялось суггестивной силе голоса Майкла потому, что для Джона это был всего лишь голос брата, младшего братишки. Но потом Майкл увидел, что глаза Джона немного изменились, совсем немного, непосвященный бы и не заметил. А он принадлежал к числу посвященных. Отец хорошо его обучил. Его брат уже находился в промежуточном мире – завороженный сиянием монеты, он был готов перенестись туда, куда пожелает Майкл. Джон был в его власти. Как всегда в такие мгновения, Майкл почувствовал мелкую дрожь во всем теле: это была власть, власть абсолютная и безраздельная. Он мог делать со своими пациентами все что угодно.

– Майкл, – прошептала Джилл, – спросите его, почему он ушел из армии.

Майкл сглотнул слюну, смочив пересохшее горло. Да, это хороший вопрос. Он и сам хотел задать его Джону.