Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр Страница 34

Мастерс швырнул свои записки на стол.

Поллард не знал, какого эффекта ожидал старший инспектор – но уж во всяком случае, не такого, какой произвели его слова. Миссис Синклер откинулась на спинку стула и испустила облегченный вздох. Ее поведение было слишком искренним, чтобы ее можно было заподозрить в фальши; облегчение, отразившееся на ее лице, имело цвет смертельной бледности.

– Слава богу! – только и сказала она.

Мастерс так и подскочил на своем стуле.

– Позвольте узнать, миссис Синклер, к чему такие слова?

Женщина не открывала глаза.

– Вы поверите, – спросила она, – если я скажу правду?

– Попробуйте, мэм. Я все пойму, рано или поздно.

– Прошу вас, не говорите так. Я знаю, вы считали, что я лгу, и я понимаю, в чем дело. Да, да, да! Он мой муж. И он не умер. Но клянусь вам, я не знала о том, что он жив, до прошлой недели. Дело в том, что… я радовалась, считая его мертвым.

– Блокнот, Боб! – быстро скомандовал Мастерс.

Миссис Синклер выпрямилась и загадочно кивнула, глядя в одну точку. Поллард вспомнил, что такое же выражение он видел однажды на лице женщины, намеревавшейся передать некие ценные сведения.

– Нет, позвольте я скажу. Сейчас уже не знаю, зачем я вышла за него – как все это получилось. Но он… так хвастал, что обманул меня.

– Ясно. Понятно.

– Ничего вам не понятно! Во-первых, вам не понять, какое действие он на меня оказывал. Мне казалось, что он всегда точно знал, чего хочет, и всеми силами стремился получить желаемое. Ничто не могло свернуть его с пути. Проблема в том, что, несмотря на всю свою силу воли и красноречие, он так и не получал желаемого. Неудачи приводили его в ярость. Потом выяснилось: несмотря на все его уверения, он вовсе не был богачом. Обладая поверхностными знаниями, он ни в чем не был особенно силен, кроме тенниса и гимнастики. Он стал предметом насмешек моих друзей. Более того, он… хотел жить за мой счет!

Бонита Синклер обладала ясным, мелодичным голосом, однако последние слова она почти провизжала, не сводя округлившихся глаз с Мастерса. Видно было: последнее является для нее самым главным. Сержант Поллард не увидел, а скорее почувствовал, как старший инспектор изобразил вежливую улыбку.

– Как необычно, мэм, – угрюмо проговорил Мастерс. – Помогли ли вам его познания, которыми он овладел на службе у мистера Шумана, в подделывании предметов живописи?

Миссис Синклер спохватилась, что слишком изливает душу.

– Прошу вас, не оскорбляйте меня! – накинулась она на инспектора. – Вы не правы, ваши предположения нелепы и основаны на слухах. У меня есть конкретная работа. Она требует углубленных познаний, как я вам и сказала. Вот и все.

– Неужели?

– Но я начала подозревать, что Питер Фергюсон… да, преступник. В самом деле, его подлинная профессия стала последней соломинкой! На Ривьере находят приют мошенники всякого рода, но терпеть мумию-акробата в качестве мужа – это уже чересчур! Я старалась скрывать его как можно дольше. Если бы я так не поступала, ему бы удалось оскорбить моих друзей.

Мастерс нетерпеливо заерзал на стуле.

– Давайте вернемся к делу, миссис Фергюсон, и посмотрим правде в глаза. Вам казалось, что он выгодная партия. Вы ошиблись. Так что вы оба придумали наилучший выход из положения; вы помогли ему «умереть», а сами получили страховку.

Миссис Синклер всплеснула руками:

– Но я ее не получала! И мне было неизвестно о страховке… Узнав о его смерти, я обрадовалась. Меня в то время даже не было в Биаррице. Я путешествовала по Италии с друзьями; если вы проверите, то убедитесь, что я говорю правду. Когда меня вызвали на Ривьеру, все было кончено. Должно быть, «смерть» и «похороны» устроил он сам, вдвоем со слугой.

Смерив женщину долгим недоверчивым взглядом, Мастерс принял укоризненный вид.

– Миссис Синклер, мы не продвинемся ни на шаг, если вы будете продолжать в том же духе. Ведь не думаете же вы, что он затеял ложную смерть и похороны шутки ради? Как и не считаете, что после своей «смерти» явился в страховую компанию и сам забрал страховку.

– Нет.

– Тогда что ему пользы от такой «смерти»? Боюсь, миссис Синклер, ваши уверения, что вас не было дома, когда он умер, звучат неубедительно. Вы не задавали лишних вопросов, а просто потребовали страховку…

– Еще раз повторяю: никакой страховки я не получала. И не требовала ее.

Мастерс очень медленно встал. Глаза его налились кровью; он помахал рукой в воздухе, словно желая успокоить не себя, а кого-то другого.

– Итак, какие ко мне претензии? – спросила Бонита Синклер.

– Источник, заслуживающий доверия, сообщил, – заявил Мастерс с напыщенностью, которая предвещала бурю, – что Фергюсон, или Синклер, застраховал свою жизнь в вашу пользу на крупную сумму!

– Помилуйте, нельзя же верить слухам! От полиции вы подобных сведений получить не могли.

– Мне сообщили, что в Биаррице об этом знали все…

Миссис Синклер откровенно заскучала. Она подняла руку и взмолилась:

– О, прошу вас, не продолжайте! Лучше послушайте, как все было на самом деле! А потом я хотела бы пойти домой. Да, разумеется, он говорил всем и каждому, что застраховался на крупную сумму и что выплатил взносы за год вперед. Но я ему, естественно, не верила. Я думала, он хвастает, как обычно. Поэтому даже не вспомнила о его страховке!

– А дальше?

– На прошлой неделе, – продолжала миссис Синклер, – вечером в понедельник я вернулась домой из театра и увидела, что Питер Синклер сидит у меня в гостиной в тапочках. – Она помолчала. – Вот вам простая, обыкновенная, ужасная правда. До сих пор все шло так хорошо, мистер Мастерс! Я думала, что избавилась от него. Обычно я веду довольно приятную жизнь, и только он не доставлял мне радости. Но он объявился. Сказал, что пришел забрать свою долю.

Тут-то я и узнала правду. Оказывается, в тот раз он меня не обманул. Он на самом деле застраховал свою жизнь на пятнадцать тысяч фунтов в парижском отделении лондонского банка. Он оставил полис в Биаррице, в сейфе для хранения ценностей; он решил, что я непременно заберу его оттуда. Но полис до сих пор там. Он действительно заплатил страховые взносы вперед; получив солидный куш, страховые агенты не задали ни одного лишнего вопроса, и никто не потребовал извещения о его смерти… Разве вы не понимаете, какую нечестную, нечестную (Полларду горячность миссис Синклер показалась несколько неуместной) ловушку он подстроил? Он не смел поделиться со мной своими планами заранее, потому что я ни за что не согласилась бы помогать ему. Он расставил мне капкан, потому что я отказалась поддерживать его. Застраховал свою жизнь и инсценировал собственную смерть. Он думал, что я попытаюсь получить страховку. Если компания откажется платить или возникнут какие-либо трудности, он просто исчезнет и весь позор падет на меня. Если же мне выплатят деньги, он выждет некоторое время и явится, чтобы… шантажировать меня. И я не посмею его выдать! То есть, не посмею признать, что Питер Фергюсон жив! – Миссис Синклер печально кивнула, а потом добавила: – Мне было не до смеха. Слишком уж крупная сумма фигурировала в деле. Но я едва не расхохоталась, увидев, как вытянулось у него лицо, когда он узнал, что его надежды не оправдались. Поскольку никакого шума не было, он решил, что я забрала деньги. И все время, что он питался очистками и мечтал о богатстве, полис, за которым никто не явился, лежал себе в Биаррице. Как он смотрел на меня… идиот несчастный!