Капитан Перережь-Горло - Джон Диксон Карр Страница 34

Ида, уставившаяся па закрытую дверь, резко повернулась, подняв зеркало, как будто собираясь нанести удар.

Раздувая ноздри и выпучив глаза, она устремила на собеседницу грозный взгляд, смело встреченный Мадлен.

– Думаю, мадам Хепберн, – заявила Ида, – мы должны уладить кое-какие дела между собой.

– Я тоже так считаю.

Подбежав к двери, Ида повернула ключ в замочной скважине, вытащила его и загородила собой дверь.

– Запирайте, сколько вашей душе угодно! – усмехнулась Мадлен. – Думаете, это вам поможет?

– Уверена, что поможет, – ответила Ида с угрожающей любезностью. – Скажите, мадам Хепберн, как вы себя чувствуете?

– Очень хорошо! – отозвалась Мадлен. – Лучше, чем когда бы то ни было. А вы?

– Что вы имеете в виду?

– Вам не нужен Алан! – сказала Мадлен. – И никогда не был нужен! Капрал Шавасс был абсолютно прав!

– Капрал Шавасс? Кто это такой?

– Вы отлично знаете, кто он. Я слышала, как он говорил министру полиции чистую правду о вас. Ваше тщеславие было здорово задето, когда Алан сказал, что предпочитает вам меня, и вы поклялись во что бы то ни стало свести со мной счеты. Но вы недооценивали меня, на что я и рассчитывала. Думаете, я не знаю, что вы прошлой ночью украли лауданум из сабельной ташки капитана Мерсье?

Ида, не отходя от двери, не сводила с Мадлен странного взгляда.

– Кто же рассказал вам про лауданум? – осведомилась она.

– Никто. В этом не было нужды. Каждый мог заметить это, когда вы столь откровенно заигрывали с капитаном Мерсье.

– Вы смеете говорить мне…

– Смею, мадам? Я не уступаю вам в сообразительности, как и в других ваших достоинствах! Лаудапум находился в ташке у левого бока Мерсье, когда вы говорили с ним. В экипаже было темно и так сильно трясло, что он не мог заметить, как вы открыли ташку. Украсть всю бутылку вы не осмелились – капитан мог обнаружить пропажу. Но коньяк, который был в маленькой фляжке из вашего ридикюля, вы отдали капитану, поэтому могли перелить нужное вам количество лауданума в пустую фляжку, не так ли?

– А зачем мне это понадобилось, мадемуазель гувернантка?

– Будто вы не знаете! – воскликнула Мадлен.

– Если вы воображаете…

– Ничего я не воображаю! Подлив наркотик после обеда в мой кофе и в кофе капитана Мерсье, вы могли провести наедине с Аланом хоть целую ночь и отомстить мне унижением!

Покраснев от гнева, Мадлен шагнула вперед.

– О, вы никогда бы не рискнули позволить Алану выбраться из этого дома! – продолжала она. – Вы для этого чересчур фанатично преданы императору и так же, как и он, обожаете войну. Вы не рискнули бы, усыпив капитана Мерсье, дать Алану возможность выйти и разузнать планы вторжения! Но вы знали, что такой опасности нет! За нами ведь всю дорогу от Парижа следует другой офицер, не так ли? И он сделает все, от него зависящее, чтобы убить Алана и разбудить весь лагерь, если Алан попытается выйти из дома? Ну что, я права?

Ида расхохоталась, запрокинув голову.

– Конечно, вы правы! – с торжеством воскликнула она. – И завтра вы поймете, мадемуазель гувернантка, как легко заставить любого мужчину забыть вас! Терпеливо слушая ваш бред, я ожидала первых симптомов. Чувствуете головокружение и слабость в ногах? Вы ведь выпили кофе!

– Нет, – покачала головой Мадлен. – Вы сами его выпили, и, надеюсь, вам понравился привкус лауданума и остатков коньяка. Ну, чувствуете головокружение?

Ида резко выпрямилась. Тыльная сторона зеркала с шумом ударилась о дверную панель.

– Что за нелепая ложь!

– Говорю вам, вы выпили его сами, – повторила Мадлен, топнув ногой, – потому что я поменяла чашки, пока вы были так поглощены Аланом. Вы сами чувствуете, что это правда. Вам казалось, что у вас кружится голова от горячей ванны, но теперь вы знаете, что это не так. Верно?

Ида прыгнула вперед, размахивая тяжелым зеркалом, но не смогла удержать равновесие из-за головокружения. Охваченная паникой и дрожа всем телом, она облокотилась о дверь, разведя руки, словно распятая.

Зеркало и ключ выпали у нее из рук. В этот момент за качающимися занавесами вновь сверкнула молния, пламя свечей заколыхалось в стеклянных плафонах, а в отдалении послышался удар грома, свидетельствуя о приближающейся буре.