Макошин скит - Евгения Кретова Страница 34

Карина переминалась с ноги на ногу, тайком вздыхала, наблюдая, пока матушка Ефросинья перепишет счета в бухгалтерскую книгу – начали восстановление часовни, приходили пожертвования и на эти деньги скит покупал стройматериалы.

Закрыв книгу, настоятельница сняла с носа очки-половинки, строго посмотрела на Карину:

– Ты, помнится, на бухгалтера училась. – Девушка кивнула. – Так может и мне поможешь, тяжело мне сводить концы с концами, не умею я.

– Помогу…

Ефросинья тяжело поднялась из-за стола, прошелестела устало:

– Поможешь… – обойдя стол, встала напротив Карины, скрестила руки на животе, изучая девушку.

Карина боролась с неловкостью. Раньше, когда она пела, когда была на сцене, взгляды посторонних не пугали ее. Сейчас – иное дело. Она сцепила пальцы в замок, растерла подушечкой большого пальца ладонь, подняла руку к лицу, почесала лоб. Опустила руку, нервно затеребила уголок трикотажной кофты. Молчать и терпеть это взгляд больше не было сил.

– Матушка Ефросинья, простите, что сразу не сказала, что Рафаэль нашел меня. Это случайно произошло. Он фотограф, часто работает с натуры, ну и занесло его сюда, к часовне. Может, репортаж увидел по телевизору о пожаре, может в сети нашел что-то… что его привлекло… – заговорила скороговоркой, слова под тяжелым взглядом настоятельницы выдавливались с трудом, мысли путались. – У него часто бывают заказы с необычными локациями, для журналов, для рекламных проектов… Я сейчас не знаю, для чего, но наверняка так и есть, потому что я исполнила все, о чем говорили вы мне и никогда, ни словом не упоминала, где я… и где меня можно найти.

Она беспомощно взглянула на настоятельницу – та продолжала ее изучать, будто и не слушала.

– Не говорила, значит, – повторила эхом.

Значит, слушала, поняла Карина. От голоса настоятельницы по спине пробежали мурашки. Девушка посмотрела на нее с опаской, кивнула.

– Хорошо, если так. А брат твой как здесь оказался, как думаешь?

– Да он брат такой… не совсем брат.

Ефросинья изогнула бровь:

– Это как же?

– Двоюродный. Он в Москве живет. Редко видимся.

– А чего сейчас его твой благоверный позвал? – продолжала допрос Ефросинья.

Карина не знала. Пожала плечами.

– Может, для смелости.

– Он трусоват у тебя был?

«Был» укололо под сердцем, в одно мгновение выбило из легких воздух. Хотелось поправить – отчего же «был», он и есть. Но осеклась, промолчала. Ефросинья недовольно скривилась.

– Молчишь… Отпираешься…

– Не отпираюсь я…

– МОЛЧИ! – Ефросинья полоснула ее взглядом, будто наотмашь ударила. – Привела в скит, на землю благодатную прелюбодея своего, осквернила бранью и спорами уют и уединение сестер. Оха́ила блудом своим, заповеди нарушив…

Настоятельница говорила, словно топором рубила фразы. Не наступала на девушку, но с каждым словом становясь все страшнее – Карина отчетливо видела, как сбилась в уголках губ настоятельницы белая пена, как мутнел от гнева взгляд.

Глаза женщины сузились, губы сложились в убийственно-презрительную ухмылку:

– Нечестивая тварь, вертихвостка блудливая…

Карина отшатнулась:

– Матушка… – в таком тоне и словах с ней никто еще не говорил.

Девушка оступилась, запуталась в собственном подоле и упала на спину.

Вовремя – Ефросинья, замахнувшись, хотела ударить ее по лицу, но промахнулась – ладонь глухо ударилась о косяк. Карина шустро отползла в сторону, подобрала под себя ноги. Ее крик будто вернул самообладание Ефросинье – женщина выпрямилась, посмотрела холодно. Стукнула кулаком в дверь. И тут же на пороге показалась Ольга и Клавдия.

– Эту – в подпол. На хлеб и воду, – бросила отрывисто, окинув девушку взглядом. Подумав, добавила. – Света не давать. Пусть с грехами своими один на один побудет.

Карина не сразу поверила, что происходящее касается ее, перевела взгляд на лицо Ольги – сестра вроде бы к ней хорошо относилась. Ольга смотрела отчужденно.

Когда Клавдия шагнула к ней, Карина вскрикнула.