Цена откровения - Галина Владимировна Романова Страница 34

– Инга могла сама принимать эти таблетки, могла быть и отравлена. Но в пользу первого утверждения имеется видеоматериал, на котором…

– На котором что?! – Нина Ивановна высвободила свою руку из руки супруга, резко встала и с удивительной грацией заходила по комнате. – Видно, как моя дочь горстями глотает таблетки?!

– Не так. Не совсем так. Вы позволите? – Агата достала из портфеля планшет, включила его и быстро нашла подготовленный к просмотру ролик. – Здесь отчетливо видно, как она выбрасывает в корзину для мусора, находящуюся в коридоре банка, флакон из-под лекарств. Нашему оператору удалось разбить это видео на фрагменты. Увеличить изображение так, что стало видно название на флаконе. Это именно те таблетки, от передозировки которых у Инги случился инсульт. Взгляните, пожалуйста.

Супруги пересели к столу, на котором Агата поставила планшет на подставку. И трижды просмотрели видеофрагмент.

– Это ни о чем не говорит! – возмущенно отозвался после паузы Станислав Дмитриевич.

– Вот именно, – не совсем уверенно произнесла его супруга.

– Она выбрасывает флакон из-под таблеток, которые, возможно, принимать начала еще до Нового года. Помнишь, дорогая, на праздниках Ингуля постоянно жаловалась на головную боль и что-то принимала?

– Помню, – еще менее уверенно произнесла супруга и глянула на него вопросительно. – А ты уверен, что это именно те таблетки?

– Несомненно. Я видел в ее руках именно такой флакончик, – с твердой уверенностью произнес он и посмотрел на Агату с зарождающейся неприязнью. – Именно такой: темно-красный с синей полосой. Названия не помню. Внешне это та же упаковка, что и на вашем ролике.

– Ага, ага… – покивала в такт его словам Нина Ивановна.

– О какой тогда передозировке речь? – Возмущение Станислава Дмитриевича шло по нарастающей. – Не хотите же вы сказать, что этот препарат вызывает зависимость, и Инга…

– В точку, Станислав Дмитриевич. В самую что ни на есть точку, – перебила его Агата.

Она прекрасно понимала родителей. Никто не желает думать гадко о своем ребенке. О погибшем ребенке. Даже если тому было под сорок. И оправдания станут искать, и виновных. А еще она знала совершенно точно, что не должна и не может идти у их родительской любви на поводу. Она считала себя профессионалом. Голые факты и никаких эмоций. Вот ее принцип.

– Что значит: в точку?! – повысил он голос. – Вы хотите сказать, Инга превратилась в наркоманку?! Из-за каких-то таблеток?!

– Ну, знаете… – Красиво уложенная головка Нины Ивановны с траурной лентой в ухоженных волосах осторожно качнулась туда-сюда. – Это уж слишком!

– Я не хочу обвинять вашу дочь ни в чем. Я все еще хочу разобраться.

Агата потерла переносицу – смотреть в полные горя глаза супругов было особенно тяжело. Куда тяжелее, чем работать на них. С их претензиями и непринятием правды она еще как-нибудь справится. Но вот их горе она ощущала почти физически. И от этого ей было нехорошо.

– Вы утверждаете, Станислав Дмитриевич, что в новогодние праздники видели у вашей дочери именно такой флакон с таблетками?

– Именно такой, – ответил он и поджал губы.

– Хорошо… Тогда взгляните сюда, пожалуйста.

Агата снова пододвинула к ним планшет и принялась демонстрировать фрагменты, на которых Инга бросала пустые флакончики из-под таблеток в урну, стоявшую в общем коридоре банка перед женским туалетом.

– На первый взгляд это один и тот же ролик, – проговорила Агата. – Но давайте взглянем на даты.

– А что с ними не так? – дребезжащим голосом отозвалась Нина Ивановна, приближая лицо к планшету и прищуривая глаза.

– Даты… – коротко ответила Агата.

– Что с датами? – нервно дернул шеей Станислав Дмитриевич и резким движением расстегнул сразу три верхних пуговички на рубашке.

– Даты разные. Это первое. И одежда. Инга одета по-разному. То есть эпизоды разные. Вы понимаете меня?

Отец Инги несколько раз просмотрел все записи, которые удалось отыскать Роману. Он смотрел, возвращался к началу, снова ставил на просмотр. Поднимал глаза и беззвучно шевелил губами. Может, подсчитывал?

– Я понял, куда вы клоните, – наконец, произнес он жестким и неприятным голосом. – Вы пришли, чтобы снять с себя ответственность за расследование причин ее гибели. И переложить все на нее – нашу дочь.

– Стас! Пожалуйста. – Нина Ивановна глянула на него умоляюще. – Не надо хамства.

– Все в порядке, дорогая… – Он погладил ее по плечу. – Но ты пойми, эта девушка, работа которой так хорошо оплачивается, только что представила нам какие-то странные фрагменты, на которых видно, как наша Инга выбрасывает пустые флаконы из-под таблеток с периодичностью… В неделю? Я вас правильно понял, Агата?

– Факты вещь упрямая, Станислав Дмитриевич.

Агата выключила планшет и убрала его в портфель. Супруги вернулись на диван, усевшись бок о бок.

– На видео хорошо заметно, как ваша дочь избавляется от пустых пузырьков из-под лекарств каждый понедельник. Во флаконе тридцать таблеток. Препарат рассчитан на прием в течение месяца. Одна таблетка в день. Инга управлялась с ними за неделю. Так что…

В гостиной стало тихо. Так тихо, что Инга отчетливо услышала мяукающую кошку где-то на лестнице.

– То есть она принимала по четыре таблетки в день?! – быстро подсчитала мать Инги. – Вместо одной – четыре?!

– Выходит так, – кивнула Агата. – И это явный передоз. Простите… А еще с учетом кофе, которого она пила очень много в течение дня, это было страшным ударом по ее сосудам.

– Но почему?! – возмущенно воскликнул Станислав Дмитриевич. – Зачем ей это было нужно?! Что это вообще за гадость такая?

– Антидепрессанты, – пояснила Агата. – Вызывают привыкание. И одним из страшных побочных эффектов при превышении дозировки является инсульт. Она должна была знать. Она…

– Кто ей вообще их выписал? – Теперь мужчина смотрел на жену растерянным взглядом. – Нина! Что это за… Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Нет, – неуверенно пожала она плечами.

– И я нет, – подхватила Агата. – Мы обыскали ее квартиру в вашем присутствии. И не обнаружили ни единого рецепта на этот препарат. И вы не нашли. Не нашли же?

Она впилась взглядом в супругов. Растерянный подавленный отец. Растерянная виноватая мать.

Она что-то знает, поняла Агата.

– Этот препарат отпускается только по рецепту, – продолжила она. – Рецептов вы не нашли. Она их выбрасывала? Нет. Мы с вами видели, как аккуратно она собирала всевозможные чеки. Все сколото. Подшито. Бухгалтерская привычка. Рецепт на такого рода лекарства непременно был бы ею сохранен. Почему его нет в ее бумагах, родители?

Они промолчали. Но каждый по-своему. Отец точно ничего не знал и пытался вспомнить. А мать что-то знала, но боялась рассказать.