Других версий не будет - Анатолий Галкин Страница 34

– Пьяный я был, но не пил. Меня насильно… Через трубочку.

Несмотря на остроту ситуации, Шишов был настроен добродушно и несколько иронически.

– И куда же тебе трубку вставляли, Вань?

– В рот… В глотку. И через воронку коньяк заливали… А что я мог сделать? Я связанный сидел. Весь: и глаза, и руки, и все остальное.

– Становится интересно, Иван. Давай с самого начала… Вот приплыли вы к берегу. И что дальше?

– Приплыли… Выходим на берег. Паша впереди, я за ним. Но оба идем задом.

– Почему задом?

– Ласты мешают… Прошли метра три. Я уже собирался на травку сесть и вдруг бах!

– Что значит «бах»?

– Удар сзади и я вырубился… Посмотрите, на затылке шишка осталась… Это Паша меня приложил. Точно знаю. Я их разговор подслушал… Они-то думали, что я еще в отрубе.

Сазонов попытался воспроизвести несколько фраз, которые он услышал в бане. Дальнейший его рассказ, как ему раздвигали челюсти, вставляли, вливали, все это не произвело на «тройку» серьезного впечатления. Но Шишов требовал дословно и с интонациями воспроизвести короткий текст, «случайно» услышанный Сазоновым.

Все, что рассказал еще не протрезвевший парень в спортивном костюме было так нелепо, что этому верилось.

И еще – в красноватых глазах Ивана светилась преданность, честность, и глупость. Он просто не способен был что-либо сочинить. Тем более, такое заковыристое, такое нелепое… Получалось, что Паша Грошев капитан ФСБ, а деньги сперла некая группа под руководством их верного друга Гарика Лабоды… Сочинить такую дикую ложь примитивный Ваня Сазанов просто не мог. Не его уровень… Но если это не ложь, то что это? Правда?

Когда стало ясно, что ничего больше Сазонов не вспомнит, его отправили в подвал: и убивать пока рано, и отпускать нельзя.

Шишов хорошо понимал, что еще час назад ситуация была намного проще. Ну, украли два дурака деньги. Сумма крупная, но не смертельная. Будучи губернатором такие деньги можно за пару месяцев отбить.

Это понимал не только Шишов. Особенно нервничал Воловик:

– Не верю я этому парню. И Гарику не верю. Никому не верю… Кстати, а откуда эти аквалангисты взялись? Шишок, ты все о них должен знать…

– Я и знаю… Гарик их привел. Сказал, что лично их знает… Сазонов, кстати, два раза сидел.

– А второй?

– Грошев, кажется, не сидел.

– Вот. Все сходится. Раз Грошев не сидел, то вполне может быть капитаном ФСБ… Гарик всю операцию разработал. Он привел своих людей. А Иван Сазонов так, для прикрытия. Чтоб было на кого свалить.

Молчавший до сих пор Саблин оказался самым решительным:

– Все ясно. С Гариком надо кончать! Заигрался полковник Лабода. Предавший раз уже не остановится.

– А вдруг это не он?

– А кто же? Он это… Вы коньячную бутылку видели? Из твоего, Шишок, винного погреба. Сазонов туда доступа не имел. А Гарик имел! Сам видел, как он бутылки снизу таскал… Кончать с полковником надо… Есть возражения?

Воловик дипломатично согласился:

– Может быть предварительно с ним поговорить. Образумить… Хотя, о чем с ним говорить?

Шишов сразу перевел разговор в практическую плоскость:

– Кому поручим? Полковник ФСБ – это вам не хвост собачий. Тут чисто надо сработать.

Саблин ждал этого вопроса:

– Никому поручать не надо! Я сам пойду… Лучше бы и вчера я сам акваланг надел…

Он подошел к телефону и позвонил Лабоде. Долго объяснял, что вышел на связь Гутман, что он готов все решить миром, но просит о встрече без свидетелей. Место встречи – старый песчаный карьер в пяти километрах от Бродников. «И никакого спецназа, Гарик. Никому ни слова. И его спугнем и шуму наделаем… Хорошо! На твоей машине, но без водителя…»

Саблин положил трубку, взглянул на часы и направился к двери. В последний момент он оглянулся, вынул из кармана пистолет, покрутил его перед глазами, зачем-то стер со ствола пылинки и заложил за брючный ремень почти на спине.

– Послушай, Шишок. Нет ли у тебя складной саперной лопатки?

* * *

В жаркий полдень рыьа не клюет. Особенно в пятницу. Она ждет вечера, когда уставший за неделю трудовой люд Уварова, звеня бутылками, будет размещаться на уютных прибрежных лужайках около плесов и заводей.

Рыба не клевала, но Гутман сидел на корме с удочкой, периодически подергивая ее в разные стороны. Сидевший на веслах Егор действовал неуклюже, поднимая кучу брызг, но лодка тем не менее скользила вниз по течению. Под видом рыбаков им надо было проскользить километра два, до небольшого островка.

Природа и погода располагали к мирным беседам.

– Послушайте, Александр. Я никак не пойму. Все время передают, что Шишов лично застрелил двух похитителей. Но это же были его люди. Зачем же он своих?

– Своих?! А где у него свои? Он наверняка этих двух в первый раз тогда увидел… Представь, Гоша, кто-нибудь, да хоть наши аквалангисты, идут на местный рынок и вербуют двух дагестанцев для веселого спектакля. Понятно, что за большие деньги… Вербуют и не говорят, что в спектакле им уготована роль… Ромео и джульетты.

– Это в каком смысле?

– А в том, Гоша, что оба актера в финале погибают… Лица у них кавказские, а значит склонны к похищению людей. Будут шерстить их связи и все впустую… Это называется ищи-свищи.

– Получается, Саша, что этот Шишов случайных людей убил? И такого человека хотят в губернаторы? Да, он просто убийца. Хуже, он – сволочь.

– Наивный ты, Гоша. Ты только сейчас это понял? Кстати, о сволочи… Интересное слово. Здесь на Волге его и придумали. Еще при Екатерине… Крепостные к свободе тянулись. Бежали на Дон, на вольные хлеба. Снимались с мест и вместе со скарбом брели на юг. Тащились, волочились. Вот и называли таких беглых сволочами… Я, брат Егор, историк. Мудрый человек… На правое весло налегай. Сейчас носом в песок упремся.

Егор выскочил первым и, схватившись за борт лодки, вытащил ее на песок.

Место для акции было отменное: шалаш в глубине пляжа, рядом добротный столик из обломков горбыля и кострище, обложенное камнями. Если именно сюда вечером не приплывут уваровские рыболовы, то это будет очень странно.

На дне лодки лежало несколько мешков. Их содержимое надо было живописно разбросать на природе.

Они вытряхивали на травку акваланги, резиновые костюмы, маски, ласты. Все было стерильным, без единого отпечатка.

На самое видное место легли пустые денежные мешки, а между ними записная книжка того типа, что все еще сидел в каземате под баней.

Быстро соорудив веник из местной растительности, Гутман стал отступать к лодке, заметая следы.

Теперь они поменялись ролями: Егор ловил рыбу, а Гутман греб против течения, приближаясь к Бродникам. Скорость была около двух узлов, а значит шлепать веслами придется около часа.