Ночь, прожитая трижды - Леонид Словин Страница 33

Домодедовец ожидал всего, кроме согласия. Подумав, он заподозрил, что отказ последует в завуалированной форме.

— У тебя как с транспортом?

Но он и тут ошибся.

— Нормально. Машина тут.

— Вот и хорошо. — Домодедовец успокоился. — Давай…

Майор спросил небрежно:

— А че там?

— Разборка. На мосту над путями…

— Постой… — Майор вроде бы даже подосадовал. — «На мосту над путями…»Мы ведь мосты не обслуживаем!..

— Ты не понял! Переходной мост над железной дорогой! Над Главными путями!

— Я все понял! В черте города мы обслуживаем только рельсы и шпалы… Майор принялся компостировать мозги. — У вас ведь город, по моему…

— Полвека с лишним!

— Ну вот! Есть бумага о разограничении территории. Начальство подписало.

Домодедовский дежурный задумался. Москвич, похоже, говорил дело. Про бумагу о разграничении территории обслуживания он действительно слышал краем уха. На всякий случай спросил:

— У тебя нет ее под рукой?

— Надо поискать. А чего там на мосту? Чего нибудь серьезное?

Домодедовец быстро попрощался.

— Пока точно не знаю. Мое дело поставить в известность…

Майор перекатил конфетку во рту. Он уже знал от кого надо ждать самую точную информацию…

Заместитель Игумнова Цуканов и перемогавшийся в ожидании назначения подполковник по прозвищу «Штирлиц» пригнали на привокзальную площадь в Домодедово довольно быстро — по почти пустому в этот глухой час ночи скоростняку.

У станции Цуканов сразу заметил сотрудников домодедовской милиции в штатском, они перекрыли подход к пешеходному мосту. Тут же поблизости толпились нивесть откуда-то появившиеся в такое позднее время зеваки.

Для начала Цуканов сразу освободился от своего спутника, которому откровенно не доверял. Штирлиц прямым ходом отправлялся к монтерам пути. Работяги могли многое рассказать о событиях этой ночи, если бы захотели.

— Перепишите всех, кто работал в ночную смену…

Предварительный инструктаж подполковника он произвел еще в дороге, теперь только напомнил:

— И не забудьте насчет милицейских патрулей… — В качестве чужого подполковник был для всех только на «вы».

— Я понял, — Штирлиц — типичный внешне сотрудник Комитета Глубокого Бурения — поджарый, вроде неловкий, с мелкими чертами лица и отличной пластикой собранного мускулистого тела, поправил воротник куртки. Внимательно взглянул на Цуканова. — Что-нибудь еще?

Он постоянно напрашивался на поручения.

Это настораживало.

Не меньше чем тянувшийся за Штирлицем скандальный шлейф — слухи о принадлежность к таинственным спецслужбам, обрывки недвусмысленных разговоров.

«Кто его знает, чем они там занимались у себя? Если засекали мобильник Джохара Дудаева — черт с ним… А если закладывали гексаген или подрывали собственные блокпосты под видом вахабитов?!»

— Я буду там… — Цуканов кивнул на мост.

— Там вроде оцепление…

Зам только махнул рукой.

— Закончите с монтерами — возвращайтесь сюда…

«Выканье» давалось Цуканову с трудом. Нормальные люди все были друг с другом на «ты». Если, конечно, человека не собирались арестовывать. Тогда закон обязывал соблюдение ненужного этикета…

— И здесь ждите…

У ближайшей милицейской цепочки Цуканова действительно притормозили. Правда, тут же разобрались. Не понадобилось даже милицейского удостоверения. Свернутая газета, грубоватое запанибратство выдавало своего. Кроме того сразу нашелся и знакомый мент — не раз приезжавший на вокзал за билетами…

— Что тут было? — Они поздоровались.

— Разборка…

Цуканов накоротке выспросил подробности:

— Есть убитые?

— Один. Прямо в сердце засадили. Огнестрельное…

— А оружие?

— Не нашли. Но есть гильзы.

— Отечественные?

— Да. Я думаю, стреляли из «макарова»…

— Ладно. Еще поговорим. Я здесь… Цуканов отошел.

Настроение у него сразу ухудшилось. Похищенный у Качана пистолет мог быть пущен в дело. Причем немедленно. И прямо тут, недалеко от места, где был похищен…

«До пенсии не дадут доработать…»

Все должно было разъясниться очень быстро.

Каждая пуля, каждая стрелянная гильза несли на себе следы оружия, из которого выпущены. Их сравнивали с другими, с мест нераскрытых преступлений, проверяли по соответствующим картотекам. Светился ли данный пистолет раннее, когда, где — эксперты должны были это узнать уже к утру.

Использование милицейского ствола тем более не могло остаться незамеченным. С ментовским оружием дело обстояло проще — все оно было зараннее отстреляно. За каким подразделением оно значится, должно было стать известным еще быстрее.

Пока домодедовцы возились с протоколом, начал идти небольшой снежок.

Цуканов прошел ближе к вокзалу: где-то вблизи должен был находиться бывший коллега — уборщик станции, о котором говорил Игумнов.

«Так и есть!»

Вскорости Цуканов увидел его. Эксподполковник оставил скребок, возил по асфальту широкой фанерной лопатой, отделанной внизу металлической блестящий лентой.

— Привет, командир!

Они знали друг друга давно. Вместе начинали постовыми на Курском. Кириллыч был старше, удачливее. Выправка, рост, десятилетка. К тому же хохол, с начальством услужлив… Язычка его, правда, боялись. Мог съесть любого. Карьеру сделал быстро. Теперь, правда, здесь, на платформе… А у него, у Цуканова кафтан прожжен, выговор на выговоре, а все держат…

— И ты здесь!

Они отошли к ограждению платформы. Пообрюзгший, с брюшком, розыскник и отставник, согнавший жирок на физической работе.

— Курить не начал? — Цуканов поискал по карманам. — Как здоровье, Кириллыч?

— А чего здоровье?! Все время на воздухе… Как вы там?

— А у нас чего? — Безраличный тон, каким был задан вопрос, Цуканова не обманул. — Все одно…

Отставник был в курсе всех внутренних интриг, козней, подсиживаний. Держаться с ним следовало осторожно.

Цуканов достал сигареты. Эксподполковник потянулся к пачке.

— И я одну испорчу…

— Давай, — пора было приступать к делу. — Тут у вас жарко, — он кивнул в сторону моста. — Передали: чуть ли не бой произошел…

— Ты разве не участвуешь?!

— В осмотре? Неясно пока чья территория…. Надо взглянуть в схему разограничения обслуживания…