Камень заклятия - Владислав Авдеев Страница 33

Я смотрел на Николая и завидовал ему, он был счастлив от того, что разобрался в тайнах механизма, отремонтировал мотор, счастлив от своей работы. Пожалуй, такое я испытывал только в школе, когда самостоятельно осилил трудную задачку.

После ужина Николай начал возиться с сетями, и мы с Сергеевым на время остались наедине.

— Я, Андрей Анатольевич, должен, пожалуй, объяснить сложившуюся обстановку. Не знаю, как и когда столкнулись интересы Х-ва и Кукарева, но поначалу Х-в крышевал бандита, однако со временем их роли поменялись, Х-в стал побаиваться Кукарева, тот имел столько компромата, что можно было посадить Х-ва на очень и очень большой срок. Конечно, мы тоже располагаем этими данными, но… Х-в устраивает кого-то наверху. Когда Х-в узнал о камне заклятия, то понял — это возможность, если не избавиться от Кукарева, то постараться полностью подчинить его себе. Но так как они следят друг за другом, а в нашем ведомстве завелся «крот», работающий на Кукарева, посылать своих людей за камнем мы не могли. И хотели привлечь кого-нибудь из районов. И тут ты бьешь Х-ва в морду. Этим ты поставил свою жизнь под угрозу, тебя изувечили бы еще до суда. От Кости я узнал, что ты был в Чечне снайпером, это и решило твою судьбу. По сути я спас тебе жизнь, предложив помочь нам. А то, что я угрожал твоим родным и девушке, это я блефовал. Даю слово офицера. Но я пришел не оправдываться. Даже если мы камень заклятия не достанем, тебе ничто не будет угрожать. Кроме меня и Анисимова, он принес тебе винтовку, никто о тебе не знает. Ни где ты живешь, ни как тебя зовут. А Х-ву я скажу, что ты свалил на Кавказ. Ладно, пойду к Николаю, честно сказать, в сетях я не очень разбираюсь, ездил обычно на подледный лов.

После разговора с Сергеевым на душе стало спокойнее, теперь я точно знал, что с Ольгой все в порядке, а то возникали нехорошие мысли, не держат ли ее в заложниках.

Спать пошел на сеновал, хотя до конца не был уверен, что пойду к Нюре.

Село медленно отходило ко сну, исчезли с улиц машины и мотоциклы, где-то по соседству затихла пьяная ругань, неведомая женщина дозвалась «проклятого» Ваську, замолчали собаки… А на нашем крыльце шел оживленный разговор, Арсений Петрович и Николай нашли друг в друге родственные души. Хвалились охотничьими, рыбацкими успехами, со знанием дела говорили о ружьях и лодочных моторах…

Лично я завидую тем, кто чем-то страстно увлечен. Но фанатиков не люблю, есть в них некая ущербность души. Сами лишают себя свободы, сами себе сооружают тюрьму и сами себя сторожат. Таким людям просто страшно жить, все новое — даже новый день — их пугает. Их страшит одиночество и хочется быть вместе со всеми, не важно с кем — болеть за команду, обожать безголосую певицу, главное, быть с кем-то, не думать, не принимать самому решения…

Арсений Петрович и Николай закончили говорить за полночь. Я спустился и пошел не к калитке, а на зады, пересек картофельное поле и углубился в лес. Тропинку нашел без труда, по ней я ходил в школу.

Как Нюра и обещала, свет в доме не горел, я стоял, смотрел на темные квадраты окон и все не решался сделать последние шаги. Что ни говори, а ребенок у нее родится мой и мне будет небезразлична его судьба. Я верю, Нюра сохранит в тайне нашу встречу, я знаю это точно, у порядочных людей своя аура, и я ее всегда чувствую. Никто не узнает, кто отец ее ребенка, но я-то буду знать и не смогу сделать вид, что меня это не касается. И, конечно, приму участие в его судьбе и это осложнит мне жизнь, надо будет объяснить будущей жене, почему это случилось. Нет, я не перестраховщик и обычно слишком далеко вперед не заглядываю, наоборот, часто действую спонтанно, импульсивно, так получилось с моим уходом из газеты, встретил на улице Сережу Котова, нашего с Костей дружбана, поговорил и назавтра подал заявление. Но вопрос о ребенке, пусть и будущем, требует особого внимания, ведь это будет моя кровь, часть меня. Возможно, я сбогохульствую, но то, что Бог един, хотя и в трех лицах — Бог-отец, Бог-сын и Святой дух, я понимаю так: Бог-отец и Бог-сын, конечно, едины, ведь их плоть едина, каждый является продолжением другого…

И все же я решился, не спеша поднялся на крыльцо, и тут же открылась дверь, и Нюра прошептала:

— Проходи.

Я миновал сени, вошел в дом и остановился. Нюра закрыла дверь на заложку и тронула меня за руку.

— Пойдем.

— У тебя ставни закрыты? Может, включим свет? — от волнения у меня пересохло в горле.

— Зачем? Иди сюда.

Я быстро скинул в темноте одежду, прямо там, где стоял, и двинулся на ее голос…

Я ушел от Нюры под утро, темнота уже начала оседать, цепляясь за дома и деревья.

Только рухнул на сено, так сразу и уснул, и, показалось, сразу же раздался голос Николая:

— Подъем, археолог! Тебя ждут великие дела!

На самом деле уже вовсю светило солнце. Чтоб окончательно проснуться, пришлось выпить три чашки кофе. Мама настряпала пирожки, взяли с собой их и термос с кофе. Захватил я и хлеб для бурундуков, вдруг встречу.

Минут через сорок мы были уже в Жердяевке, Николай тут же умчался на Красную ставить сети, а мы с Сергеевым начали искать дом, в котором появлялось привидение солдата. После маминой подсказки сделать это было нетрудно.

Подполье когда-то засыпали, но со временем земля осела, провал стал виден, обнажились и верхние ступеньки. Сходили за лопатами, что бросили кукаревцы, и принялись за дело.

Сначала углубились на метр, а потом пошли вширь, надо было определить параметры подполья. Работали с азартом и к двенадцати очистили подполье от земли. Отдохнули, подкрепились пирожками и я посчитал нужным сказать Арсению Петровичу о предупреждении Сизова — ни в коем случае не прикасаться к золоту, не открывать сундук. Арсений Петрович отреагировал спокойно, сказал, для него главное — обнаружить сундук раньше Кукарева, а дальше будет решать начальство. Он уже им позвонил, сообщил, что определил координаты нужного дома, и получил приказ — сундук не трогать до приезда специалистов.

— Но мы все-таки откроем и камень этот проклятый уничтожим, — сказал Арсений Петрович, — остальное пусть забирают. Зло надо искоренять в начале, а не когда оно наберет силу. Хотя, пожалуй, с уничтожением будет проблема, у Полупанова написано — камень заклятия и в огне не горит и в воде не тонет. Ничего, что-нибудь придумаем. Разломаем, закопаем в другом месте… Оставлять или кому-то передавать его нельзя. Раз шаман утверждал, что камень подкинут силами зла, значит, так оно и есть. И если с ним попытается сделать добро даже самый порядочный человек, то, возможно, что-то и получится, но зато камень обязательно возьмет за это плату. Кстати, Кукарев в силу камня верит не особо, его больше интересует золото, а вот Х-в уверен на все сто и считает, что у всех великих правителей: Чингисхана, Тамерлана, Наполеона, Сталина — было что-то вроде талисмана или подобное ему. И вот я подумал, если это так, то все добрые дела (добрые, по мнению правителей) оборачивались сотнями тысяч, миллионами жертв, то есть, делая по воле своего хозяина добро, зло брало свою долю. Сколько людей погибло во время наполеоновских войн, во Вторую мировую, во время строительства коммунизма (Гражданская война, коллективизация). И что интересно, правителями империй становились люди, которых до этого не воспринимали всерьез, возьми хоть Сталина, хоть Гитлера — сраного ефрейтора. Что-то им помогло так быстро подняться. Можно сказать — стечение обстоятельств. А можно повернуть и по-другому — кто-то подогнал эти обстоятельства. Ты со мной согласен?