Биография smerti - Анна и Сергей Литвиновы Страница 33

– Как завели – так и закрыли, – отрезала экономка. – Игорь Феоктистович тебе правду сказал: в нашем доме – не убивают.

– Придется тогда Марину Евгеньевну спросить... – задумчиво произнесла Татьяна.

– Ох, господи... Да спрашивай! – выплюнула экономка.

– А может, сами расскажете? – вкрадчиво произнесла Татьяна.

– Слушай, чего ты везде лезешь, вынюхиваешь? – возмутилась экономка.

– Я лезу? Это, наоборот, ты везде лезешь! Под дверью подслушиваешь, в комнату мою вламываешься! И в компьютере моем ты рылась! – вспылила в ответ Татьяна и пристально взглянула на Фаину.

– Я?! – округлила глаза экономка. – В компьютере?! Ты пьяная, что ли? Я и включить-то его не сумею!

– А кто тогда? У кого есть ключи от моей комнаты?

Но отвечать Фаина не стала. Понизила голос и назидательно произнесла:

– Компьютер твой мне без надобности, я и так про тебя все знаю. Подумай об этом на досуге.

И с достоинством покинула столовую. А Таня осталась сидеть над своей форелью. Рыба по-прежнему выглядела аппетитно, но девушка уже поняла: после всех разборок она вряд ли сможет проглотить хотя бы кусочек.

Таня провела скверную ночь, но решила: отступать она не станет. Не удалось Холмогорову вечером отловить – поговорит с хозяйкой утром. Да еще и на хамку Фаину ей нажалуется.

Однако и утром ничего не получилось. Марина Евгеньевна вышла к завтраку черней тучи. Таню бы не смутило ее плохое настроение, но она вгляделась в лицо хозяйки и с изумлением увидела: глаза-то у той заплаканы. Поразительная картина для жесткой, деловой женщины. Неужели Фаина не наврала? И Холмогорова действительно расстроена из-за того, что муж вчера набрался? Да нет, не может быть. Женщинам ее типа на мужей плевать. Особенно – на никчемных.

И Таня тихонько спросила Антона Шахова, которой снова занял место с ней рядом:

– Что случилось?

– Да ведь август сейчас, – вздохнул тот. – Жара, грязь. Народу полно...

Встретил непонимающий Танин взгляд и добавил:

– Мы чего в Сочи-то ездили... В «Юноне» опять кишечная инфекция. Десять человек уже в изоляторе, двоих в инфекционную больницу забрали... Хрен знает, откуда взялась. А отвечать нам. Марина Евгеньевна очень переживает.

– Жаль.

– Да не просто жаль – катастрофа! Народ психует. Просят деньги за путевки вернуть. А один хам компенсацию за моральный ущерб требует. Пять тысяч долларов! Совсем офигел. Вот мы вчера и ездили, разбирались.

– А инфекция опасная? – Таня на всякий случай отодвинулась от Шахова подальше.

– Ерунда, – пожал плечами тот. – Температура да понос. За три дня проходит. Но дело не в том...

Он метнул опасливый взгляд на Холмогорову. Хозяйка сидела с напряженным лицом, задумчиво прихлебывала кофе и к их шепоту явно не прислушивалась.

– У нас ведь в прошлом году СЭС тоже инфекцию находила... Ну какая-то сволочь журналистам и стуканула, что в санатории отдыхающие болеют второй год подряд. А вчера статья в городской газетке появилась. Заголовок – зашибись: «Источник заразы – санаторий „Юнона“. Представляешь?! Мы, конечно, на журналюг в суд подадим. – Он вздохнул. – И дело выиграем. Но только что с того? Мэру уже доложили. А он любого скандала, как огня, боится. Особенно сейчас, когда наш курорт вовсю пиарят. Олимпиада же на носу... Вот и думаем: как бы он весь наш бизнес не прикрыл. И „Юнону“, и „Песочный дракон“, и другие кабаки. Вполне может – на всякий случай, типа, чтобы инфекцию остановить. Мэр наш все может.

Холмогорова вдруг вынырнула из своего забытья. Большим глотком покончила с кофе, выпалила:

– Татьяна! Поедешь с нами. Выезжаем через десять минут.

– Хорошо, Марина Евгеньевна, – послушно кивнула Садовникова.

Как ни хотелось ей поговорить с хозяйкой немедленно, но устраивать разборку сейчас, когда на той лица нет, просто бессмысленно.

– А куда едем-то? – прошептала Таня Антону.

– По всем нашим точкам, – тоже еле слышно просветил Шахов. – Сначала в «Песочный дракон», потом еще в два кабака. Мэр не сегодня-завтра комиссию туда пришлет. Вот Марина Евгеньевна и решила прежде лично всем вставить. Чтоб там полная чистота была! Ни одна СЭС чтобы не подкопалась. Ну, и заодно, наверное, хочет тебе свои владения показать...

Показать – это ладно. А «вставлять», на Танин взгляд, уже поздно. И глупо. Хоть и далека она от медицины, но понимала: разнос подчиненных дезинфекцией не является. Кстати, интересно, эта железная женщина по дороге будет опять книгу надиктовывать?

Но нет.

Едва сели в вездеход, Холмогорова произнесла:

– Мы поработаем... но позже. Ладно?

Тане в ее голосе едва ли не слезы почудились.

– Конечно, Марина Евгеньевна, – мягко ответила девушка.

Неужели из-за эпидемии бизнес-леди так расстроилась? Или все-таки из-за мужа?

Путь вниз, в большой мир, проходил в мрачном молчании. Нелли на своем переднем сиденье что-то царапала в блокнотике – новом, только что начатом. Антон щелкал клавишами лэп-топа. Таня с интересом разглядывала подступающие вплотную к дороге скалы и непонятно как удерживающиеся на них деревья. А Марина Евгеньевна неожиданно извлекла из сумки пачку сигарет – дешевых, российского производства – и закурила. Редкостная вонища! Валерочкин «Опал» и то лучше пахнет.

– Гадит мне, дрянь... – расслышала слова Холмогоровой Татьяна.

Девушка в изумлении взглянула на хозяйку. А Марина Евгеньевна вдруг посмотрела на нее и строго спросила:

– Ну что, Татьяна? Не догадалась ты, кто она?

Неужели речь о пресловутой даме пик? Вот бред!

– О ком вы? – Таня притворилась удивленной.

– О той женщине. Про которую Фаина сказала, что ты ее знаешь, – терпеливо пояснила хозяйка.

– Да я, честно говоря, и не думала... – пробормотала Садовникова. И подпустила шпильку: – Я вообще из вашего окружения только с одной Нелли знакома. Может, это она вам гадит?

– Что ты сказала? – задохнулась от негодования Нелли.

– Молчи! – оборвала ее Холмогорова. И вновь обратилась к Садовниковой: – Зря ты не веришь. Еще убедишься, что Фаина права.

Отвернулась от Татьяны и вновь предалась своим грустным мыслям. А Садовникова шепнула Шахову:

– Фаина правда, что ли, экстрасенс великий?

– Да нет, конечно, – тихонько ответствовал тот. И совсем уж понизил голос: – Но у всех женщин, сама знаешь, свои причуды...

А Тане всегда казалось: такие, как Холмогорова, права на причуды просто не имеют. Но мозг против воли заработал. Если сама Холмогорова настолько искренне верит, может, у нее есть на то основания? Вдруг Фаина в самом деле какой-то супермедиум? И она, Таня, действительно знает врага Холмогоровой?