Совершенная crazy - Ольга Степнова Страница 33

То, что он увидел, его поразило…

Фантастический, необыкновенный пейзаж играл тонкими оттенками красок даже в тусклом свете мобильного. Это были горы, небо, деревья, озёра другой планеты, другой цивилизации, а может быть – фантазии из чужого сна.

– Я же говорю, мазня, – проворчал Феликс.

Пейзаж Славку заворожил, заставив поверить в необыкновенный талант автора.

Лидия поспешно стала срывать бумагу с других картин.

Через минуту они оказались словно бы в галерее.

Орлик ни черта не смыслил в искусстве, но понял, что все пейзажи – гениальные. Настолько гениальные, что их можно выставлять в Эрмитаже, Лувре, Художественном музее, или где там принято выставлять полотна гениальных художников?... Или никуда не выставлять, а хранить в частной коллекции за семью замками!

– Это картины Алины! – воскликнула Лидия, присев возле одного полотна. – Точно – они, я видела их на выставке в Доме художника! Почему они здесь? У Алины есть мастерская и специальное помещение, где она хранила свои работы.

– Смотри! – указал Славка в правый нижний угол одного из полотен, где художник обычно ставит свою подпись. – Тут кто-то вытравил подпись!

– И здесь, – удивилась Лидия, указав на другую картину. – И здесь, и здесь… – Она пошла вдоль ряда полотен.

– Везде вытравили! – подвёл итог Славка.

– Вы, барышни, ерундой занимаетесь, – нахмурился Феликс. – Какая разница, что на этой мазне вытравлено?! К делу это отношения не имеет!

– К какому такому «делу»? – очень язвительно спросила Лидия.

– К делу о наследстве, – объяснил старик. – А то вы не по этому делу сюда явились!

– Какой-то вы сильно прыткий, Феликс Григорьевич! Для ваших диагнозов: ревматизм, лунатизм и флюс – ну, очень уж прыткий! А прикидывались дураком и обжорой!

– Я и есть дурак и обжора, – неожиданно согласился Феликс. – Если бы на том дне рождении я не утащил поросёнка с хреном в гардеробную, чтобы съесть его в одиночестве среди шмотья и ботинок, я не пропустил бы такого знаменательного события!

– Значит, вы не присутствовали при гибели Горазона? – прищурилась Лидия.

– Значит, не присутствовал, – подтвердил Феликс. – И это самое большое упущение в моей жизни, после того, как я не женился на Розе Либерман, которая в последствии стала звездой Мулен Руж и наследницей своего французского дядьки-миллионера! Какой же я дурак и обжора! – В порыве самобичевания Феликс так глубоко натянул войлочную шапчонку, что из-под неё остались торчать только длинный нос и небритый подбородок. – Старый пердун я! – продолжил он из-под шапки самокритичные речи. – Козёл, ублюдок, урод недоделанный! – Феликс вдруг изо всех сил тюкнул себя кулаком по войлочному темечку.

– Да не убивайтесь вы так, – пожалела Лидия старика, поправляя на нём шапочку так, чтобы стали видны глаза. – Будет ещё на вашей улице и Мулен Руж и богатая наследница с перспективной еврейской фамилией.

– Когда? – тоскливо спросил Феликс.

– Когда-нибудь.

– А вы за меня пойдёте? Ведь Ида была вашей опекуншей, а, значит, наверняка оставила вам приличные деньги!

– Не пойду. Замужество в мои планы не входит.

– Зачем они стёрли все подписи?! – Славка шёл вдоль картин, внимательно рассматривая каждую, пока не наткнулся ещё на одну дверь: маленькую, узкую, незаметную – цвет в цвет с серыми стенами, и с ерундовым врезным замком.

– Отмычки! – скомандовал он Лидии, и она протянула ему связку железок.

– Ну ты, барышня, прямо как слесарь-сантехник! – покачал головой Феликс Григорьевич, когда Славка без труда открыл дверь.

– Вы бы помалкивали, уважаемый, – посоветовал ему Орлик и тут же пожалел об этом, потому что старик снова тюкнул себя кулаком по темечку и с чувством сказал: «Козёл! Слепошарый придурок!! Такую дверь не заметил!»

За дверью оказалось так темно, что даже свет мобильного не помог. Голубоватая подсветка выхватила только гладкие стены, высокий потолок и стеллажи, хаотично заваленные какими-то предметами.

– Чем-то знакомым пахнет, – прошептал Славка. – Машинным маслом, кажется…

– Да это подземный гараж! – воскликнула Лидия. – Я знаю, где здесь включается свет! – Она куда-то ушла, и через секунду вспыхнула яркая лампочка под потолком.

Свет на мгновение ослепил, заставив зажмуриться. Когда Славка открыл глаза, он… остолбенел, снова зажмурился, и снова открыл глаза, надеясь, что увиденное исчезнет, как зыбкий мираж.

Он не исчез – толстомордый джип, в котором Славка прятался от лейтенанта. Он только стал ещё более материалистичным и осязаемым – Славка потрогал его капот, фары, бампер и зеркало.

– Ты чего? – удивилась Лидия. – Зачем ты его так щупаешь?

Оставалась ещё маленькая вероятность, что Славка ошибся, что это вовсе не тот джип, что он, вжившись в образ блондинки, нафантазировал, преувеличил и перепутал.

Орлик дёрнул дверь на себя, она оказалась открыта: какой дурак будет запирать машину в собственном гараже?..

В салоне, на переднем сиденье, небрежно скомканные лежали его вещи – джинсы, майка, и даже мобильный, который он зачем-то отдал девице, откомандировавшей его на похороны своей троюродной бабки. Чтобы удостовериться, чтобы не дай бог не напутать, Славка понюхал шмотки. Они пахли его дешёвым парфюмом, его потом, его общагой, и его приключениями.

– Чёрт… – Славка попытался не выдать – нет, не удивления! – удара в самое сердце.

Значит, девица-блондинка, красавица – его надула?! Она не уехала к своему эпизодическому таланту Карпову, а находится где-то в доме, иначе как этот джип оказался в подземном гараже?..

Мозги закипали от невероятных догадок и мыслей, кровь стучала в висках, а грудь впервые в жизни сдавило сердечной болью.

– Ты не знаешь, чья это машина? – дрожащим голосом спросил он у Лидии.

– Понятия не имею. А зачем тебе? Тут какие-то мужские шмотки…

– Я знаю! – вдруг вмешался Феликс Григорьевич. – На этой тачке Ида раз в месяц приезжала ко мне с огромным тортом и бутылкой вина, называя это «сестринским визитом».

– Сама?! – поразилась Лидия. – За рулём?!

– Нет, конечно. У неё был водитель «по вызову» – Григорий, кажется, симпатичный такой брюнет лет сорока. Ида с ним страшно кокетничала!

То, что Ида Григорьевна раз в месяц приезжала с тортом, вином и брюнетом, ничего не объясняло Славке, и он еле справился с порывом заявить прямо здесь и сейчас, что он не внебрачная дочь Суковатых, а обладатель этих брутальных мужских вещей. И предъявить этому веские доказательства…

Он еле справился с этим порывом, ценой прикушенного до крови языка и сведённых в судороге кулаков.

– И чего ты так разволновалась? Ничего не вижу тут интересного, – Лидия оглядела гараж, в котором кроме «Лэндкруизера» не было ни одной машины.