Услуги особого рода - Анна Данилова Страница 33

Она открыла глаза. Кто-то настойчиво звонил в дверь. Анна выбралась из ванны, набросила халат и пошла открывать. Это была Маша. Лицо ее порозовело от свежего воздуха, да и сама она светилась счастьем.

– Там так хорошо, на улице, – сказала она прямо с порога, бросаясь в порыве радостных чувств Анне на шею и обнимая ее, как если бы они были предельно близкими людьми. Как сестры. Или как мать и дочь.

– Машенька, где ты была? Я волновалась, – солгала Анна, поскольку она хоть и волновалась, но не из-за Маши, а из-за уверенности в том, что ею манипулируют как хотят, обманывают при каждом удобном случае, дурачат, наконец.

– Я каталась на метро. Аня, ты извини, но я взяла немного денег. Без них меня не пустили бы даже в метро.

– Ты была в метро?

– Ну да. Доехала до Маяковки, вышла и сразу же нашла свой дом.

– Как это… нашла свой дом?

– Не знаю. Дом я узнала сразу же, вошла во двор, затем в подъезд. Со мной поздоровалась консьержка. Ее зовут Зина. Она вязала. Увидела меня и спросила, в порядке ли я. Я сказала, что все нормально. Поднялась на свой этаж и остановилась перед дверью. Если бы у меня был ключ, то я бы вошла туда… Я мысленно увидела длинный коридор с большим зеркальным шкафом. Красный ковер. Картины на стенах. Я даже позвонила. Подумала, а вдруг кто-нибудь дома. Но мне никто не открыл. А потом на меня навалились страхи. Мне стало дурно. Голова закружилась, я выбежала из подъезда на свежий воздух и долго сидела на лавке. Пот лил с меня градом. Мне надо принять душ. Не ругай меня за самовольство.

Все услышанное Анной казалось бредом. Но, с другой стороны, зачем ей лгать, что она нашла свой дом? Теперь, когда они убедятся в том, что это правда, Анне станет легче. Маша покинет ее, и вся эта история с катастрофами и убийствами останется в прошлом. В кошмарном прошлом. Все это так. Но как же тогда объяснить ночной разговор Григория с Машей? Разве что предположить, что Маше больше незачем изображать из себя больную и беспамятную? Что теперь, возможно, уже с этой минуты начинается очередной этап плана, где ей, Анне, уготована какая-то новая роль. Миссия. Но какая? И что от нее вообще хотят?

Когда Маша вошла в ванную, Анна представила себе, как следом за ней заходит и она, как, улучив момент, когда Маша будет уже лежать в ванне в воде, она набросится на нее и начнет топить, вернее, делать вид, что топит, чтобы вынудить ее признаться во всем. Признаться и объяснить, что же на самом деле происходит. Но тут мысль ее скользнула в другую сторону: Миша. Женат ли он на самом деле? Анна подошла к телефону и набрала его номер. Трубку взяли почти сразу же. Анна услышала женский голос:

– Вам кого?

– Михаила. Извините, с кем я разговариваю?

– С женой. Но Миши нет…

– Разве он женат? – Вопрос был нелогичен, жесток.

– Может, представитесь? – В голосе прозвучала горечь женщины, уставшей отвечать на подобные звонки. Анна почувствовала это кожей, сердцем, всей своей женской сутью.

– Я его одноклассница. – Ей вдруг стало жаль эту совершенно незнакомую ей молодую женщину, на свою беду вышедшую замуж за Мишу и уже наверняка успевшую разочароваться в этом браке. – Миша обещал помочь мне в одном вопросе… Вы не переживайте, у нас чисто деловые отношения. Просто я на самом деле не знала, что он женат. И давно?

– Нет, совсем недавно… – вздохнули на другом конце провода.

– Скажите ему, что звонила Анна. Он знает. Всего вам хорошего. До свидания.

Сердце ее билось по-прежнему спокойно. Оно теперь уже никогда не заволнуется от голоса Миши, от его появления, от его поцелуев. Чувство умерло, как умирают люди. Как умирают цветы и животные. Все в прошлом. Забыть и лететь вперед навстречу новой жизни. Навстречу Матайтису?

Она разогрела ужин и в ожидании Маши позвонила Максиму. Рассказала о том, что к Маше частично вернулась память и что завтра они скорее всего уже вместе с ней поедут на Маяковку, чтобы взглянуть на этот дом. Возможно, придется задавать вопросы консьержке, которая признала Машу и даже поздоровалась с ней.

– Поезжайте после обеда, а все утро постарайся находиться дома, – инструктировал ее Максим. – Я поеду с самого утра в роддом, буду искать сестру Анису. Может, действительно эта сестра вспомнит Машу. Я позвоню тебе до обеда, скажу, если узнаю, настоящее имя Маши, а ты уже, в свою очередь, расспросишь соседей ее по дому, консьержку. Вот тогда мы и сопоставим эти фамилии, понимаешь? – И тут же, без перехода, в лоб: – Гриша сегодня ночует у тебя?

Она вспыхнула.

– Ты что… его нет. Он оставил записку, что приглашает нас ужинать с ним в ресторане, что он нам позвонит…

– Поезжай, узнаешь, что нового… А может, там, в ресторане, они тебе и скажут, чего от тебя хотят. Слишком уж все нелогично в этом деле.

И тут Анна вспомнила про визит Валентина, его грубость и нож, которым он угрожал ей, чтобы только она вынесла ему вещи покойного брата.

– И ты молчала? Да тебе надо было сразу же мне позвонить! Он же мог убить тебя!

– Кто, Валентин?

– Ну да! Ты думаешь, зачем ему эти вещи?

– Да откуда же я знаю…

– Вспомни погромы в квартире Персица и Вегеле. Там что-то искали. И очень мелкое. К тому же еще разобрали битую машину… ты думаешь, это случайно? А теперь вот одежда…

– Ты хочешь сказать, что это Валентин искал что-то в квартирах и в машине? А теперь решил… Постой, ты думаешь, то, что он искал, могло быть спрятано в одежде Персица?!

– А почему бы и нет. В швах, например. Какие-нибудь бриллианты… Вспомни, что сказал Персиц своему брату, тому, что живет в Ростове. Что теперь его жизнь может круто измениться. Быть может, речь шла о брильянтах, а не о женитьбе, как мы предполагали раньше. Вспомни, сначала у Персица был всего один брат, тот, что в Ростове. А теперь вдруг объявился второй… Откуда он родом?

– Кажется, из Астрахани.

– Значит, надо узнать, действительно ли там живет сводный брат Персица, чтобы потом попытаться выяснить, какие отношения существовали между братьями и что они могли не поделить. Я вот только никак не пойму, зачем ему так срочно понадобилось ехать в Ростов? Думаю, его родной, ростовский, брат знает куда больше, чем нам представляется. И это мне следует тоже взять на себя.

– Максим, но тогда получается, что все эти погромы и убийства… точнее, убийство Вегеле должно быть каким-то образом связано и с… Григорием? С Машей? С их заговором против меня.

– Да не против тебя… Другое дело, что тебя хотели или все еще хотят как-то использовать… Я тебе скажу одно. Все было бы относительно понятно и логично, если бы не подслушанный тобою разговор твоего бывшего мужа с Машей. А может, он тебе приснился?

– Нет! Я точно все это слышала. Я даже запомнила одну, самую, на мой взгляд, важную фразу наизусть: «Продолжай изображать из себя сумасшедшую и терпи. Должно пройти какое-то время, чтобы все утихло». Что должно утихнуть? Может, они боятся этого Валентина? Столько вопросов! Знаком ли был Григорий с покойным Персицем? Знает ли о смерти Вегеле? У меня голова идет кругом от всего этого. Я ничего не понимаю… А тут еще Маша вспомнила, где она живет. Не значит ли это, что она теперь уйдет?