Золотая братина. В замкнутом круге - Игорь Минутко Страница 33

Мемель, 1 октября 1918 года

Граф Алексей Григорьевич Оболин занимал просторный номер в аристократическом отеле «Рейн»: мрамор, хрустальные люстры, широкие диваны и удобные кресла, отделанные светло-зеленым плюшем; на широких окнах воздушный голубой тюль и светло-зеленые бархатные портьеры для вечера и ночи, шкафы из орехового дерева, ковры на полу. Алексей Григорьевич, в белой рубашке с высоким воротом, в брюках на подтяжках, в носках (домашние туфли валялись у кровати), метался по всему номеру, собирая вещи, не глядя пихая их в чемодан, потом достал из ящика письменного стола, из-под бумаг, револьвер, посмотрел на него внимательно, на мгновение замер и спрятал оружие на дно чемодана. Задумался… Побежал в спальню. В дверь постучали.

– Какого черта?! – гаркнул граф Оболин.

Однако дверь уже открылась, и в гостиную вошли двое – первым Кирилл Любин, за ним Глеб Забродин.

– Здравствуйте, Алексей Григорьевич! – сказал Кирилл.

– Вы? – Граф с изумлением смотрел на Любина. – Здесь? Какими судьбами? Простите, Кирилл…

– Захарович, – подсказал Любин. – А судьба сейчас у русских людей… Да, позвольте представить: Глеб Кузьмич Забродин, из Петербургского департамента полиции.

– Бывшего, к сожалению… – Глеб щелкнул каблуками, почтительно вытянулся. – Отдел сыска.

Алексей Григорьевич в некоторой растерянности пожал руки неожиданным гостям. Кирилл поднял с полу газету – это, естественно, была «Дойче беобахтер».

– Собственно, мы к вам по этому делу…

– Да как вы меня разыскали? – недоумевал Оболин.

– Помилуйте, Алексей Григорьевич! – улыбнулся Любин. – Весь отель забит русскими. Сегодня в ресторане только и разговоров о вашей «сделке века»…

– Моей!.. – с горечью перебил граф Оболин.

– Вот-вот! – продолжал Любин. – Кто-то сказал, что видел вас здесь, в отеле. Я к портье – точно! И мы с Глебом Кузьмичом у вас!

– Собственно, с какой целью, господа?

– Профессиональное чутье мне подсказало: здесь что-то не так! – вступил в разговор Забродин. – Может быть, от вашего имени…

– Как же, от моего! – желчно перебил граф Оболин. – Мой дворецкий Толмачев… Вор, каналья!..

– Это он?! – с изумлением ахнул Любин (очень правдоподобно). – Тот, что в Ораниенбауме?…

– Представьте! – Алексей Григорьевич задохнулся от негодования. – Он! Должны были встретиться здесь, в «Черных парусах»… Сервиз у него. Попросту украл «Золотую братину»… и не только братину. Ничего не понимаю. Всегда демонстрировал только преданность. Моя верная тень… Пристрелю мерзавца!

– Вы собираетесь… – Забродин отложил газету.

– В Берлин! – кипел граф Оболин. – Пристрелю как собаку! На месте!

– И чего добьетесь, Алексей Григорьевич? – спросил Глеб. – Вас арестуют как убийцу.

– А вы что предложите? – Граф с раздражением смотрел на Забродина.

– Предотвратить сделку, – спокойно пояснил Глеб.

– Это еще возможно? – Оболин оторвался от чемодана, в котором бесцельно перекладывал вещи.

– Если успеем, возможно. – Уверенность слышалась в голосе Забродина. – Тут со мной несколько моих людей, вместе покинули пределы Российской империи. Только, Алексей Григорьевич, сами понимаете, все мы остались без средств…

– Деньги есть, – перебил граф. – Договоримся.

– Если позволите, и я с вами. – Любин просительно смотрел то на Оболина, то на Забродина. – Ведь я, как вам известно, изучал версию создания «Золотой братины» в контексте русской истории…

– Опять вы со своей историей! – поморщился граф Оболин.

– Опять, граф. – Страсть зазвучала в голосе Любина. – Если вы патриот России, эта историческая версия не может быть вам безразлична. Более того, вы к ней причастны. Вам хотя бы известно, как создавался ваш сервиз «Золотая братина»?…