Пленница кукольного дома - Надежда и Николай Зорины Страница 33

Я приняла душ, тщательно, чтобы не осталось перегара, почистила зубы и сварила кофе, но выпить не успела. Не успела я и додумать вопросы, и выработать правильную линию поведения — раздался звонок в дверь.

Милиция! И я сейчас провалюсь по всем статьям…

Нет, я возьму себя в руки и поведу себя правильно. Так правильно, что они от меня сразу отстанут, ни на секунду не заподозрят.

— Майор Бородин, уголовный розыск. — Стоящий на пороге мужчина показал удостоверение — на кой черт мне его удостоверение, как будто по его роже не видно, что он — уголовный розыск? — Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Алдонина Наталья Сергеевна?

Я кивнула. Как же мне не нравился этот майор! И как я его боялась! Руки затряслись мелкой противной дрожью, ноги стали подкашиваться.

— Проходите.

Мы прошли с майором в комнату. Он тут же принялся бесцеремонно ее рассматривать, и мне стало стыдно: всюду толстым слоем лежала пыль, на столе стояла пустая бутылка и чашка с засохшей кофейной гущей на дне. Черт, больше недели — гораздо больше! — я здесь не убирала, не до того мне было. А сейчас, когда готовилась к встрече с представителями закона, о комнате не подумала. Надо было провести его на кухню.

— Садитесь. Вот… в кресло, например. Или на диван, где вам удобней.

— Мне удобнее здесь.

Майор придвинул к столу стул, сел. Опять покосился на бутылку, но ничего не сказал, достал какие-то бумаги из папки.

— Меня зовут Илья Алексеевич. С сегодняшнего дня я буду заниматься делом об убийстве вашей сестры. Итак, если вы не против, приступим.

«Не против». Формулировочки у них! Конечно, я против, но разве это может что-нибудь изменить?

— Я должен задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии отвечать?

— В состоянии.

— Это хорошо, а то мне показалось…

— Нет, все в порядке, я могу.

— Прекрасно. Сначала некоторые формальности. Имя, фамилия, отчество, год рождения, место работы.

Я механически отвечала и судорожно думала, с чего он начнет допрос: с жилищных условий? С отношений?

— Что у вас с лицом? — Майор оторвался от своих бумаг и в упор посмотрел на меня.

— С лицом?

Что он имеет в виду? Я слишком бледна? Он понимает, что я боюсь, раз так побледнела? Или он про мой запойный вид говорит?

— Бровь. — Бородин потер свою бровь. — Довольно серьезная травма.

Авария! Черт, совсем забыла! Надо было тональным кремом закрасить.

— А-а… — я потрогала бровь — стало больно. — Мясо перекручивала, ручка от мясорубки сорвалась и прямо в бровь.

— Хорошо, что не в глаз, — Бородин улыбнулся. Иезуитски улыбнулся, не поверил про мясорубку. — В общем, я так спросил, уверен, ваша бровь к делу не относится.

Да он меня подозревает! Уже подозревает! Он, значит, пришел, подозревая. Мне не выкрутиться.

— Наталья Сергеевна, у вашей сестры были недоброжелатели?

— Насколько я знаю, нет, — с готовностью примерной ученицы ответила я, даже не вникнув до конца в вопрос.

— Может быть, на работе? У нее не возникало ни с кем никаких конфликтов?

— Нет. — Ах, вот он куда клонит! Значит, пока не опасно. — Во всяком случае, Марина ничего мне такого не говорила.

— Вообще вы… с вами сестра всегда была откровенна? Делилась переживаниями, радостями, удачами, неудачами, да? Как и водится между сестрами?

— Ну… да. — Неужели он знает? О наших с Маришкой отношениях знает?

— Наталья Сергеевна, у меня к вам просьба: отвечайте на мои вопросы правдиво и не старайтесь что-то утаивать. Ведь рано или поздно ваша неправда или утаивание важных для следствия сведений откроются. Это доставит вам ненужные проблемы и может обернуться крупными неприятностями.

— Я разве…

— В прошлый раз, например, когда проводилось расследование по факту самоубийства вашего мужа, вы рассказали нашему сотруднику далеко не все. Более того, вы не сказали главного.

— Я все рассказала.

Подозревает! Он не только подозревает, он уверен, что я… Или у них со всеми такая тактика? Кажется, я начинаю понимать отчима. Черт! Скоро они доведут меня до того, что я тоже начну подбирать кандидатуру отца Марининого ребенка.

— Нет, не все. Вы утаили тот факт, что у вашего мужа была любовница. Но что любовница эта — ваша сестра. Согласитесь, факт очень важный.

Я едва не потеряла сознание. Ну, вот и все. Это конец! Шантажист-оборотень, только он мог об этом рассказать.

— Я… — губы мои тряслись, слова никак не давались. — Я…

— Принести вам воды? — Иезуитски участливо майор склонился надо мной.

— Нет, не надо. — Я сделала неимоверное волевое усилие и заговорила нормальным голосом. Но что-то случилось с руками — они затряслись так, что плечи ходили ходуном. — Я тогда не знала, что любовница мужа — Марина. Она мне сказала об этом потом.

— Потом? Когда же?

Нет, майор, не в тот день, когда произошло убийство, тут ты ошибаешься.

— Примерно неделю назад. Нет, больше. Кажется, на следующий день после похорон, я точно не помню.

— И как вы отнеслись к такому признанию?

— Я… Мы поссорились. Я ушла и больше к ней не приходила.

— Ушли? Разговор состоялся, значит, у нее в квартире?

— Да, у нее.

— И с тех пор вы больше не встречались, — уточнил Бородин, чтобы меня еще сильнее помучить.

— Не встречались, — подтвердила я, изо всех сил стараясь унять дрожь.

— Я почему так подробно спрашиваю… Видите ли, по факту самоубийства вашего мужа возобновлено уголовное дело в связи с тем, что открылись новые, не известные ранее следствию факты. Кроме того, у нас есть некоторые основания полагать, что гибель вашей сестры и смерть вашего мужа связаны.

— Связаны? Как связаны? Почему связаны? Вы хотите сказать…

— Я хочу показать вам один интересный фильм. — Майор подошел к компьютеру. — Вы позволите?

— Фильм? Я не понимаю…

Шантажист снял убийство на камеру!

Майор включил компьютер, вставил диск. Мне уже было все равно — палач затянул веревку на шее, кричать, сопротивляться бессмысленно. Только очень не хочется смотреть…

— Ну что же вы? Подойдите сюда.

Пусть просто зачитает приговор, зачем же так мучить? Я не хочу смотреть… Я пыталась представить, как я убила сестру, для того чтобы вспомнить. Я больше не хочу ничего вспоминать! Я верю, верю! Да, я убийца, но не надо мне показывать, как… Не надо толчка! Я и так помню… вспомнила… Нож. Ручка из кости. Она нагрелась. Я резала апельсин, а потом… Из-за ребенка. Из-за предательства. Из-за Макса.