Влюбленные - Сандра Браун Страница 33

Увы, работа, в которую она погрузилась сразу после того, как вернулась с пляжа, ей почти не помогла: Амелию буквально трясло от злости и негодования. Чертов Доусон!.. Нет, она просто обязана сделать что-то, чтобы оградить от его навязчивого внимания себя и свою семью. Амелия не сомневалась, что способ есть, нужно только его найти.

Просидев за компьютером около часа, она решила, что вернула самообладание и может вернуться на пляж, чтобы самой проследить за тем, как Доусон пытается завоевать доверие ее детей. Купальник, впрочем, она решила не надевать — вместо этого она остановила свой выбор на красном топике и свободных полотняных брюках. Взяв со стула панаму, Амелия спустилась вниз.

Едва миновав полосу дюн, она поняла, что недооценила Доусона и его скульптурные таланты. Боевой корабль был готов; он выглядел совершенно потрясающе, и Стеф, в соответствии со старой морской традицией, как раз собиралась разбить о его борт (понарошку, естественно) бутылку яблочного сока. Хантер первым заметил мать и радостно завопил:

— Мама, мама, смотри! Это линкор! Мы назвали его в твою честь! — И он с гордостью показал на выведенные на носу кривые буквы: «Омелия».

— Ты это сам написал? — спросила она, и сын кивнул.

— Молодчина! — Амелия провела рукой по его непослушным, спутанным волосам, которые стали еще жестче от морской соли и застрявшего в них песка. — Спасибо, мне очень приятно. И корабль отличный!

— Это все Доусон. Он его сделал, хотя мы тоже помогали. А еще он придумал назвать линкор как тебя.

— Вот как?.. — Амелия подняла взгляд. Доусон стоял, повернувшись спиной к солнцу, и она не могла рассмотреть выражение его лица. — С его стороны это было очень… мило.

— А можно мы пойдем купаться?

— Ты же видишь, я без купальника. Пусть Стеф с вами сходит, а?

— Я готова! — тотчас отозвалась няня, и все трое бегом бросились к морю. Грант на этот раз опередил всех. Подняв тучу брызг, он галопом промчался по мелководью, потом вдруг остановился.

— Доусон, ты идешь? — крикнул он.

— Сейчас-сейчас! — отозвался тот. — Дай мне еще пару минут…

— Если тебе хочется в туалет, можешь попи́сать в море, когда будешь купаться — это ведь не то, что в ванну или в бассейн!

Доусон усмехнулся:

— Спасибо за совет. Я это учту.

Тем временем Амелия отошла к зонту и опустилась в один из шезлонгов. Она видела, как Доусон вытащил из пасти дракона свою футболку и, стряхнув песок, натянул на себя. Это была выгоревшая, ветхая футболка с растянутым воротом и отрезанными (или оторванными) рукавами, так что проймы спускались вдоль боков чуть не до пояса. Тонкая ткань сразу же прилипла к его мокрой груди, обрисовывая выпуклые грудные мышцы и рельефный пресс, но Амелия не могла не признать, что приличия были соблюдены. Ступни и колени Доусона были в песке, и, направляясь к ней, он небрежно его стряхнул.

Добравшись до зонтика, Доусон посмотрел сначала на второй шезлонг, потом — на расстеленную рядом циновку, но решил, видимо, не искушать судьбу и уселся на горячий песок сразу за границей отбрасываемой зонтиком тени.

— Сегодня утром, пока все спали, я поискала твою фамилию в «Гугле», — начала Амелия без всяких предисловий.

— Ну и?.. — поинтересовался он, глядя в океан.

— Мне понадобилось довольно много времени, чтобы прочитать все… или, по крайней мере, бо́льшую часть. Должна сказать — пишешь ты неплохо. Очень даже неплохо.

— Спасибо.

— Почему ты не сказал, что провел несколько месяцев в Афганистане?

— Ты не спрашивала.

До этого момента Амелия делала вид, будто наблюдает за Стеф и детьми: те брызгались, визжали и пытались кататься по волнам верхом на надувном дельфине. Сейчас же она повернула голову и, не скрываясь, взглянула на него в упор.

— Ну да… Ведь задавать вопросы — это твоя профессия.

Он подтянул колени к груди и обхватил их руками.

— Ты можешь спрашивать у меня о чем угодно.

Его присутствие по-прежнему раздражало Амелию, но любопытство пересилило.

— В некоторых статьях ты пишешь о боях, перестрелках… Скажи, ты сам побывал под огнем или…

— Несколько раз. Если стычка была достаточно серьезной, военные просто не подпускали меня близко. В этом случае я брал интервью у солдат, которые побывали в са́мом пекле, но так бывало не всегда. — Он нахмурился. — Дело в том, что эта война — особенная. И очень часто бывает просто невозможно предсказать, где подстерегает опасность. Стрельба может начаться в вестибюле отеля, на шоссе, на рынке, на охраняемом блокпосту — где угодно. Да и кто враг, тоже бывает не всегда ясно.

— Но ты, как я понимаю, сам стремился туда, где опаснее всего?

— Что поделать, ведь первосортный материал чаще всего можно собрать именно там, где опасность.

Амелия подумала, что будет справедливо еще раз похвалить его статьи.

— То, что ты написал об Афганистане, действительно важно: задевает за живое, волнует. А мужчины и женщины, описанные в твоих репортажах, — они просто как живые! Сразу видно, это реальные, а не выдуманные люди.

— Мне очень приятно это слышать. — Он немного помолчал и добавил: — Да, они — самые обыкновенные люди, и их истории заслуживают того, чтобы рассказать их всему миру.

Теперь уже Амелия замолчала, внимательно разглядывая его. Доусон снял солнечные очки и прищурился, спасая глаза от яркого света, но она не сомневалась, что он по-прежнему на нее смотрит.

— Ты встречал Джереми там, в Афганистане?

Ее вопрос удивил Доусона.

— Нет. Конечно, нет! Ведь я вернулся оттуда чуть больше двух недель назад. Я о нем даже никогда не слышал, пока… пока мне не порекомендовали заняться процессом над Уиллардом Стронгом.

— Кто порекомендовал?

— Я не раскрываю свои источники.

— Ах, как это удобно!

— Спроси лучше о чем-нибудь другом.

Амелия принялась перебирать пальцами бахрому на пляжном полотенце, которым был застелен ее шезлонг.

— Почему ты выслеживал меня? Почему не обратился ко мне прямо, без всех этих… фокусов?

— А как бы я тебя нашел?

— Ты мог обратиться в музей, к Лемюэлю Джексону, к этой своей Гленде, наконец… В наши дни всегда можно найти если не самого человека, то его электронный адрес, и…

Он чуть заметно улыбнулся, но поспешил спрятать улыбку.

— Разве ты согласилась бы дать мне интервью, если бы я прислал письмо на твой мейл?

— Ты сам знаешь ответ. А теперь потрудись ответить на мой вопрос.

— Почему я не пришел к тебе честно и открыто и не попросил рассказать обо всем, что тебе известно? — Доусон, казалось, снова задумался, потом сказал: — Честно говоря, я вовсе не был уверен, что мне захочется писать статью о Джереми. Больше того, я до сих пор в этом не уверен. Меня настоятельно просили приехать в Саванну, поприсутствовать на процессе, проверить, все ли здесь сходится. Но уже через пару дней мне стало так скучно, что я готов был все бросить и вернуться домой, чтобы найти другую, более интересную тему. И все-таки интуиция мне что-то подсказывает, я все-таки решил остаться и убедиться: никаких загадок тут нет, все идет по плану. — Он пожал плечами. — Ну, остальное ты знаешь.