За тех, кто в морге - Светлана Алешина Страница 33

— Оленька, — сказал он мне на прощание, — ну куда она может деться? Она уехала на такой машине, о которой нам с тобой приходится только мечтать: на красном «шестисотом» «мерине»! Чтоб я так жил, — вздохнул Толик и подтянул локтями свои форменные штанишки с лампасиками.

Поняв, что мои наилучшие побуждения оказались пошло осмеяны из-за всегдашнего Маринкиного разгильдяйства, я вернулась к себе домой, продергалась там до утра и сегодня уже точно знала, что, как только Маринка появится, над ее головой разразятся самые страшенные громы и молнии, на какие я только буду способна.

Объявлю выговор.

Лишу премии.

Отниму право варить кофе для редакции!

Пусть этим занимается Ромка, пора парню делать карьеру.

Сегодня до обеда я еще кое-как пропыхтела в предвкушении разрядки, но чем ближе к вечеру, тем беспокойнее мне становилось.

Слова лысого Толика о «Мерседесе» только усиливали мою тревогу.

Можно подумать, что на таких машинах не пропадают.

Мне бы очень не хотелось в ближайшее время редактировать Маринкин некролог, а потом организовывать журналистское расследование по поиску преступника, раскатывающего на красненькой иномарке…

Я встряхнула головой, постаравшись таким сильным способом избавиться от неприятных мыслей, и тут в дверь кабинета постучали.

Я подбежала и распахнула ее.

Это подошел Сергей Иванович Кряжимский, самый старший и самый мудрый наш сотрудник.

— Новости есть? — спросила я, надеясь, что, может быть, наконец эта швабра позвонила, но Сергей Иванович только покачал головой.

— Может быть, все-таки позвоним в милицию? Вы как думаете? — спросил Сергей Иванович, в полной мере разделяя мои тревоги.

— В милицию, — задумчиво повторила я и для улучшения мозговой деятельности почесала в затылке. — Да вы знаете, Сергей Иванович, не хочется ведь оказаться в дураках. Поднимем шум, а потом окажется, что Мариночка всего лишь культурно отдыхала… Пожалуй, подождем до завтрашнего утра, и если ничего не изменится…

Мне не захотелось заканчивать фразу, и я ее не закончила.

Плохие предчувствия лучше никогда не проговаривать вслух, тогда они имеют поменьше шансов сбываться.

Рабочий день закончился как-то незаметно и достаточно вяло. В редакции чувствовалась общая подавленность.

К Маринкиным выходкам уже давно все привыкли, возможно, ее за это и любили, но то, что происходило теперь, не похоже было ни на один из ее прежних дурацких фокусов и вызывало только опасения.

До дома я доехала достаточно быстро, несмотря на то что о дороге почти не думала.

Самое интересное, что я умудрилась ни в кого не врезаться и добралась без происшествий. Кстати, заметив, что, если стараешься ехать внимательно и аккуратно, обращаешь внимание на окружающую действительность, то всегда что-то да происходит, а в такие вечера, как этот, — словно я и не на машине была, а просто телепортировалась из редакции домой — даже не помню подробностей поездки.

Ну, в общем дело-то не в этом…

Поднявшись к себе в квартиру, я уже практически была готова к самому худшему. Ведь пропал человек и четвертый день от него ни слуху, ни криков!

Быстро раздевшись в коридоре, я прошла в гостиную и включила телевизор, пребывая в тревожном ожидании, — скоро должна была начаться наша местная передачка «Криминальный канал».

Вернувшись в кухню, я закурила свои любимые сигареты «Русский стиль» и со свирепым выражением лица — ну по крайней мере так мне казалось — начала раскладывать карты, чтобы успокоиться. Никогда раньше я этой ерундой не занималась и сейчас лишний раз убедилась, что это точно ерунда.

Я отложила карты в сторону, с тоской налила себе в чашку чаю, и тут на самом пике моих переживаний послышался звонок во входную дверь.

Я подбежала к двери и, даже не посмотрев в «глазок», распахнула ее.

На пороге паинькой-девочкой стояла моя драгоценная Маринка в своем безобразном темно-желтом плаще и смотрела на меня ненормально большими глазами.

Я уже раскрыла было рот, чтобы выпалить: «Слава богу, ты живая!» — но отработанная начальственная реакция подсказала мне другую реплику:

— Привет, а за расчетом зайдешь завтра в бухгалтерию!

— А что, расчет дают? — почему-то обрадовалась Маринка и, зайдя в коридор, объявила, что она хочет есть.

Неожиданное появление Маринки, да еще с безобразным пожеланием тут же пожрать, истребили все мои покаянные настроения, и, увидев свою подругу живой и здоровой, я мгновенно напряглась и решила ей высказать все и сразу, наплевав на свой грандиозный опыт руководителя:

— В конце концов, когда закончатся все эти штучки, твою мать?! Ты что, не могла позвонить?! Все уже на уши встали! — я выпалила все это на одном дыхании, не особо заботясь о произведенной реакции.

По крайней мере, если честно, то я имела все законные права поорать — переживала все-таки.

Остановившись для дозаправки дыхания — без него крик и не в крик вовсе, — я снова открыла рот, и тут Маринка почему-то всхлипнула и заплакала, некрасиво кривя губы.

— Господи! — сразу же перепугалась я. — Да что же случилось-то? Не молчи!

Маринка пожала плечами и закачала головой.

— А почему тогда плачешь? — прищурилась я. — Только не ври, что меня испугалась.

Маринка шмыгнула носом, а я только вздохнула и поплелась обратно в кухню, однако тщательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора.

Я уже по собственному опыту прекрасно знала: чем меньше у Маринки спрашиваешь, тем больше она рассказывает.

Вот такая она у нас, парадоксальная.

Я снова залила чайник водой, и тут Маринка, появившись в кухне, села на табурет и начала дрожащими пальцами доставать из моей пачки сигарету.

Посмотрев на нее, я поняла, что, похоже, дело одной несчастной любовью не обошлось, случилось что-то и похуже.

И, к сожалению, я не ошиблась.

— Оля, — одними губами проговорила Маринка, — у меня проблемы.

— Проблемы есть у всех, — с ходу ударилась я в философию, щелкнула кнопкой чайника, села за стол напротив Маринки и приготовилась развесить уши.

Приближалось излияние, как я заметила, а у Маринки это всегда не на пять минут.

— Если ты просыпаешься и у тебя нет проблем, значит, ты уже умерла, — со вздохом закончила я свою умную мысль, но Маринка даже не улыбнулась.

— Оля, ты не поняла, — так же тихо продолжила Маринка, — ты не поняла, я совсем влипла. Все! Теперь меня убьют… или посадят…

— Что!? — воскликнула я, но несерьезное отношение к вечным Маринкиным загонам и тут не отпустило меня.

Я не сдержалась, с озабоченным видом поинтересовавшись: