Высокие ставки - Дик Фрэнсис Страница 33

— Да, но... — усмехнулась Минти, — но этого-то она как раз не говорила.

— Понимаю.

Минти взяла у меня блюдо корзиночек из теста, наполненных розовыми кусочками омаров и залитых зеленоватым майонезом.

— Можете считать, что свой долг вы выполнили и перевыполнили, — сказала она. — Поезжайте, куда собирались.

Она одолжила нам свою машину. Элли поехала на север, по Коллинз-авеню, главной улице города, и остановилась у ресторана, который назывался «Седло и стремена».

— Я подумала, что здесь ты будешь чувствовать себя как дома, — кокетливо сказала она.

Ресторан был набит битком. Все столики, похоже, заняты. Как и во многих американских ресторанах, столики были расставлены так тесно, что только тощие официанты могли проскальзывать между ними, ни за что не цепляясь. На стенах висели увеличенные фотографии со скачек, а между ними красовалось множество седел и подков.

Темная мебель, шум и, на мой вкус, слишком яркое освещение.

У входа нас перехватил измотанный метрдотель.

— Вы заказывали столик, сэр?

Я собрался извиниться и уйти — у бара уже толпились десятки людей, ожидающих своей очереди, — но Элли меня опередила:

— Столик на двоих, от имени Барбо. Метрдотель сверился со своим списком, улыбнулся и кивнул.

— Сюда, пожалуйста.

И, как ни удивительно, там все же обнаружился один свободный столик, в самом углу, но с хорошим обзором шумного зала. Мы уселись в удобные темные кресла с деревянными подлокотниками, а метрдотель отправился выпроваживать следующих посетителей.

— Когда ты заказала этот столик? — спросил я.

— Вчера, как только приехала. — Белые зубы блеснули в улыбке. — Я попросила Уоррена сделать заказ — ему тут нравится. Тогда-то я и побилась об заклад. Они с Минти говорили, что это сумасшествие, что ты не приедешь сюда через полмира только затем, чтобы пригласить меня пообедать.

— А ты сказала, что я достаточно сумасшедший, чтобы сделать что угодно.

— Ну да, конечно!

Мы ели устриц, ягнячьи ребрышки на вертеле и салат. На нас накатывали волны шума с соседних столиков, мимо то и дело проталкивались официанты с огромными нагруженными подносами. Жизнь била ключом.

— Тебе тут нравится? — спросила Элли, объедая ребрышки.

— Да, очень.

Она, похоже, вздохнула с облегчением. Я не стал добавлять, что предпочел бы тишину и свечи вместо этих ярких ламп.

— Уоррен говорит, тут всем лошадникам нравится, так же, как и ему.

— А сколько у него лошадей?

— Пара двухлеток. Он держит их у тренера, который живет в Айкене, в Северной Каролине. Он надеялся, что они будут участвовать в скачках в Хайалиа, но у них обоих оказались битые колени, и неизвестно, будут ли они вообще на что-нибудь годны.

— А что такое битые колени? — спросил я.

— А что, у вас в Англии такого не бывает?

— А бог его знает.

— Уоррен тоже в этом не разбирается. — Элли зарылась в свой салат, улыбаясь в тарелку. — Уоррен занимается недвижимостью, но сердце его — там, на ипподроме, где кони мчатся к финишу.

— Это он так выражается?

— Ну, конечно! — ее улыбка сделалась еще шире.

— Он говорил, что завтра повезет нас в Хайалиа. Если ты, конечно, хочешь...

— Ну, наверно, мне все равно придется привыкнуть к лошадям... — сказала Элли, потом вроде как сообразила, что она сказала...

— То есть я имела в виду... — пролепетала она.

— Я понял, — улыбнулся я.

— Всегда ты все понимаешь, черт бы тебя побрал! Мы расправились с ребрышками и перешли к кофе. Элли спросила, долго ли я оправлялся от того состояния, в котором она видела меня в последний раз, и что произошло с тех пор. Я рассказал о статьях в газетах, о машине. Она ужасно рассердилась — в первую очередь, похоже, из-за машины.

— Она же была такая красивая!

— Ничего, мы вернем ей прежний вид.

— Так бы и убила этого Джоди Лидса!

На этот раз она даже не заметила, что таким образом выражает свое отношение ко мне. Ощущение постепенно возрастающей привязанности доставляло мне глубокое удовлетворение. К тому же это было так забавно!

После третьей чашки кофе я уплатил по счету, и мы направились к машине.

— Я тебя подброшу до отеля, — сказала Элли. — Тут совсем близко.

— Ни в коем случае. Я провожу тебя домой. Она усмехнулась.

— Да не бойся ты! Ближайшие аллигаторы водятся в сотне миль отсюда.

— Бывают еще двуногие аллигаторы.

— Ну ладно!

Она медленно ехала на юг, всю дорогу чуть приметно улыбаясь. Перед домом своей сестры она нажала на тормоза, но мотор оставила включенным.

— Поезжай на ней обратно. Минти возражать не будет.

— Да нет, я лучше пройдусь.

— Да ты что! Тут добрых четыре мили!

— А мне нравится осматривать города вблизи. Смотреть, как все устроено...

— Нет, ты точно псих!

Я выключил мотор, обнял ее за плечи и поцеловал так же, как дома, в Англии. Несколько раз. Она глубоко вздохнула — и, похоже, не оттого, что я ей надоел.

* * *

Утром я взял напрокат «Импалу» и поехал на Садовый остров. Мне открыла уборщица. Она провела меня к бассейну. Уоррен и Минти стояли у бассейна в купальных костюмах. Январское солнышко припекало не хуже, чем июльское у нас, в Англии.

— Привет! — весело сказала Минти. — Александра просила передать, что скоро будет. Она пошла к парикмахеру.

Новая прическа Элли выглядела такой же гладкой и блестящей, как и она сама. Черное с коричневым хлопчатобумажное платье без рукавов выгодно подчеркивало ее талию и кончалось как раз вовремя для того, чтобы показать великолепные ноги. Видимо, на моем лице отчетливо читалось полное одобрение, потому что Элли, едва увидев меня, расплылась в улыбке.

Пока Уоррен и Минти переодевались в уличное, мы сидели у бассейна и пили холодный и свежий апельсиновый сок. Этот день казался мне чем-то вроде праздника, каникул. Мне, но не семейству Барбо. Я понял, что жизнь Уоррена — это сплошные летние каникулы, прерываемые короткими дежурствами в офисе. Основную работу выполняли толпы энергичных молодых людей, которые продавали пенсионерам, мечтающим о флоридском солнышке, «дома их мечты». А Уоррен, организатор всего этого дела, ездил на скачки.

Ипподром в Хайалиа был похож на пряничный домик. В Майами было немало трущоб и опаленных солнцем нищих на улицах, но в зеленом пригородном парке цвела жизнь.

Вдоль паддока были расставлены вольеры с яркими птицами. По лужайке бегали вагончики игрушечной железной дороги. Тонны мороженого создавали дополнительные проблемы для желающих похудеть, а земля была, точно снегом, усыпана использованными билетами от тотализатора.