Шутки в сторону - Оксана Обухова Страница 33

— И как? Получалось? — отставляя бокал, спросила Полина.

— А хрен его знает. Я не читал. Он мне что-то там бухтел, типа рассказывал, а мне… Что мне его книжки? Я не по его книжкам жизнь проходил… Он говорит, — одну книжку каждый написать может. О себе, значит, о знакомых. Он вроде как сначала о школе писал — мы же все из одной школы, с детства дружим, — ну, он и того, отправил ее куда-то. А ее завернули. Материал, говорят, что ли, слабоват. Не забирает. Толян и решил про нашу жизнь насочинять… к нам прибился. Выдумщик он был… Но не любили его — малохольный типа, все как в кино бухтел. — Жора потер разбитый дверью лоб тыльной стороной кулака. Мы не перебивали, давали ему как следует проститься с приятелем. — Все хотел это, нетленку создать… или как там его — бестселлер. Говорит, скоро закончу — с руками оторвут. — Он потянулся к бутылке. — Радовался, прославится скоро… Вот и прославился. Такую тему завернул, на небесах только и дочитывают.

Рассказ Жоры многое мне объяснил. Фантазер и выдумщик прибился к серьезной компании. Искал впечатлений, новых слов, пытался создать что-то занимательное… Он и Полину-то, скорее всего, подслушивал в поисках сюжета. Бог дал ему желание писать, но не добавил к этому желанию умение придумывать чужую жизнь. Царствие ему небесное, начертил свою жизнь, как страницу романа…

— Он ведь в нашем классе самый маленький был, — продолжал тем временем Жора, — а потом вымахал за одно лето на двадцать сантиметров… мои кроссовки не налезали…

— Надо бы его родителям сообщить, — чуть слышно подсказала Полина.

— Сообщу, — кивнул наш гость. — Выберусь из города и позвоню.

Мы все немного помолчали, потом Полина поднялась из кресла и незаметно сделала мне знак идти за ней. Гоша остался утешать бандита, мы вышли на кухню, и Полина, зябко кутаясь в жилет, произнесла:

— Знаешь, что я думаю, Сонь… Как только станет известно, что в доме Жоржа недостает одного трупа и хозяин выжил, придут за мной.

— Не сходи с ума! — немного неискренне воскликнула я.

— Придут, придут, — покачала она головой. — Обязательно. Как только разгребут обломки до подвала и убедятся, что одного трупа не хватает, возьмутся за меня. Жорж жив, концы с этой стороны обрубить не удалось, будут рубить с моей стороны. Мне страшно. Сонь…

— Полин, если будешь сидеть тихо, никто к тебе не придет…

— Уверена? — Полина пристально посмотрела мне в глаза, и я отвела взгляд:

— Почти. Два убийства на одной улице привлекут внимание… Тебя, скорее всего, оставят в покое.

— Твои слова да Богу в уши, — высоко подняв вздохом грудь, отозвалась Полина. — Но если враг решит идти до конца, то подчистит все основательно. Ты знаешь, в чем здесь дело? Знаешь, какой информацией я могу обладать? Я вот не знаю. Даже не догадываюсь. А вдруг «эти» решат, что Жорж бросится мстить за друга и придет ко мне? Два живых свидетеля — это край, это серьезно. Дальше только тюрьма или могила. И мне почему-то кажется, что предпочтут закопать меня. Мне страшно, Сонь… Что делать?! Уехать?! Но теперь я вообще дергаться боюсь! Исчезну — сразу наведу на подозрения, докажу, что что-то знаю… Что мне делать?!

Зря Диана считает Полину Караулову слабоумной дамочкой. Соображает мадам прекрасно. И если раньше круг подозреваемых был очерчен довольно жестко — временем, радиусом приема аппаратуры, самой аппаратурой, как «несерьезными поделками» и явной неумелостью злоумышленников, — то теперь, следуя Жориному рассказу, неприятелем мог оказаться самый жесткий и серьезный из Полининых гостей. Жуткий факт. Прослушка задела интересы опасных людей. Таких опасных, что не останавливаются ни перед чем. Там готовы на убийства, подрывы и самые жесткие меры…

— А вдруг меня пытать начнут?! — расширив от ужаса глаза, прошептала Полина. — А я ведь ничего, ничегошеньки не знаю! Меня замучают до смерти, а я… — Она всхлипнула. — Что делать, Софья?! Ждать? Прятаться? Что делать?!

— Подожди, — остановила я ее вскрики. — Дай подумать…

— Ты что-то придумала? — с надеждой спросила Полина и вцепилась в мою руку.

— Кажется, да, мелькает мысль. Но не буду тебя обнадеживать, сначала надо поговорить с Жорой. Пойдем.

Сидя на диване в гостиной, Гоша беспечно обхаживал подпаленного антигероя. Антигерой удивлялся манерам стилиста и вроде как начинал догадываться о подоплеке такой заинтересованности. Краснел, бычил шею и едва заметно передвигался по дивану в противоположную от Гоши сторону.

— Жора, мне надо вас кое о чем расспросить, — усаживаясь в кресло напротив, произнесла я. — Сосредоточьтесь, пожалуйста, и вспомните разговоры с Толиком. Он говорил вам, что пишет книгу на реальном материале? Его книга касалась последних событий?

— Да, — без раздумий кивнул Бульдозер. — Он только руки потирал и говорил, что сюжетец типа закручивается, дай Бог ума закончить.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнула я. — Книгу он печатал на компьютере или писал от руки?

— Писал. Я тетрадку видел. Толстая такая, большая, в синей обложке.

— Ага. Эту тетрадку он принес вчера в ваш дом?

— Да что ты! — отмахнулся Жора. — У меня он только на листках корябал, потом дома все в тетрадку переносил. Аккуратно так, любил писанину…

Нормальная реакция графомана. Чистый лист, верное перо и тишина.

— А эту тетрадь «серьезные люди» потребовали отдать вместе с записями прослушки?

— Зачем? — удивился Бульдозер. — О книжке никто не знал, только я да еще один пацан. Остальные смеялись.

— Еще лучше, — задумчиво проговорила я. — Значит, тетрадь остается у Толика дома?

— Ну. Наверное. У него тайничок такой есть в стеллажах… Толька вообще страшно аккуратный был…

Услышанное еще раз подтвердило мои догадки. Ни один графоман ни за что не отдаст рукопись, которая, как он надеется, его прославит. Два года назад у меня был похожий случай. Тогда я только познакомилась с братом Туполева — Кириллом. Он тоже писал книгу, тоже скрывал это от близких и рассчитывал когда-то их удивить. У Кирилла произошла ссора с женой Беллой, он ее неловко толкнул, она упала и от удара головой потеряла сознание. Кирилл решил, что случайно убил жену.

Он сбежал и, встретив меня, говорил лишь об одном: «Я приду с повинной сам, но только после того, как допишу мой роман. В тюрьме я этого сделать не смогу».

Таковы все графоманы. Их творчество — на первом месте.

— Жора, ваш Толик живет… жил с родителями?

— Нет. У него хата однокомнатная на проспекте Победы.

— Хорошо. Вы можете попросить у его родителей ключи от этой квартиры?

Сначала Жора как сумасшедший завертел головой, отказываясь, потом подумал и сообщил:

— Ключи у соседки есть. Старуха на втором этаже под Толяном живет. Тот, когда спьяну где-то свои забывал — он пить совсем не умел, — всегда к ней ходил. Родители-то далеко живут…