Дом обреченных - Барбара Вуд Страница 33

Раздался резкий стук в дверь.

— Лейла? — прозвучал встревоженный голос Тео.

— Войдите, — я слегка повернулась на скамеечке.

— Лейла, — он просунул в дверь голову, хлопая глазами. — Что вы там медлите? Бабушка ждет!

— Бабушка! Я расчесываю волосы, вы же видите, и уже собираюсь заканчивать. Бабушка может еще немного подождать.

Тео зашагал по комнате.

— В самом деле, Лейла, вам придется учиться. Мы понимаем ваши обстоятельства, и то, как вы росли, но теперь все это должно измениться. Если вы собираетесь стать частью нашей семьи, то должны жить по нашим правилам. И правило номер один: никогда не заставлять бабушку ждать.

— Я прошу прощения, — сказала я довольно дерзко. Когда я резко поднялась, щетка для волос упала на пол. — А это тоже одно из ваших правил — входить в спальню молодой леди, когда она находится одна, без сопровождения? О, Тео, у меня был изнурительный день. Я хотела немного отдохнуть, выпить чая и привести себя в порядок, прежде чем спешить на встречу с бабушкой.

Он открыл рот, собираясь что-то сказать.

— И кроме того, кузен Теодор, бабушка ждала двадцать лет, чтобы увидеться со мной; она может подождать и еще немного.

— Боже милосердный, что такое в вас вселилось?

— Ничего! — Я наклонилась и подняла щетку.

— А где вы были? Вы выглядите странно, Лейла. Куда вы сегодня ходили?

Я снова опустилась на скамеечку и провела щеткой по волосам.

— Я ходила в рощу.

— Что вы делали?! — прошептал он.

— Я сказала, что ходила в рощу.

Отражение моего кузена в зеркале стало совершенно белым.

— Лейла, я… — Его ладонь потянулась ко лбу.

Я снова повернулась к нему.

— А в чем дело? Что-то не так?

Он поискал стул, сел на него и продолжал испуганно качать головой. Это было так непохоже на Тео — совершенно потерять над собой контроль.

— Пожалуйста, скажите мне, в чем дело?

Когда его глаза наконец встретились с моими, я испугалась, поскольку они, казалось, выражали необычайный страх и беспокойство. В первый момент я подумала, что это, должно быть, из-за меня, что это беспокойство о моем благополучии, но следующая мысль заставила меня поверить, что Теодор взволнован по другим причинам.

— Вам не надо было туда ходить, — сказал он натянуто, — вы действительно не должны были этого делать.

— Но почему? Тео, что случилось?

— Скажите мне, Лейла. Вы… Вы вспомнили что-нибудь?

Я задержала взгляд на кольце с рубином на его пальце, на том кольце, которое сверкало на солнце и было каким-то образом связано с рощей и прошлым. Я на мгновение задумалась.

— Нет, я совсем ничего не вспомнила.

Облегчение проявилось во всем его облике, хотя голос оставался напряженным.

— Это могло оказаться гибельным для вас, вспомнить все это. Бог оказался милостив к вам, забрав вашу память. Вы бы только расстроились, увидев все это снова. Боже, это было так страшно.

Я долго смотрела на моего кузена, изучая его нервную жестикуляцию, наблюдая беспокойную мимику его лица. По всей вероятности, мое предположение, что Теодора больше беспокоит нечто иное, чем мое благополучие, — моя вернувшаяся память, было оправданно.

— Уверяю вас, это не было бы такой катастрофой, как вы представляете, — спокойно сказала я, — За свою жизнь я бывала свидетельницей нескольких ужасных происшествий в Лондоне, смерть не внове для меня, так же, как и вид крови. Однажды мне довелось видеть человека, потерявшего свои ноги под тележкой с овощами.

— Это не одно и то же, Лейла. — Глаза Теодора внезапно погасли, он вскинул руки, словно умоляя. — В тех происшествиях есть физический ужас, но в этих убийствах — ужас эмоциональный. И видеть собственного отца и брата убитыми значительно страшнее. Я понять не могу этого вашего желания вернуть память, Лейла. Я этого просто не постигаю.

Я поднялась и направилась к двери.

— Я так и думала, Тео.

— Что все это должно означать?

— Вы очень хорошо знаете, почему я хочу вспомнить то, что я видела в тот день, и я думаю, вам очень хочется удержать меня от воспоминаний.

Он вскочил на ноги.

— Ну наконец-то! Вы огорчили Марту таким разговором, но я этого терпеть не буду. И, кстати, ваш поход в рощу в любом случае оказался бесплодным.

— На этот раз да, но будут и другие возможности. — Я бросила взгляд на его кольцо. — Вероятно, каждый визит туда будет все больше и больше разрушать барьер. Или однажды погода будет такая, как надо, настроение подходящим, даже освещение в роще окажется таким же, как двадцать лет назад. И тогда, дорогой кузен, я смогу вспомнить все.

С этими словами я развернулась на каблуках и выскользнула из комнаты. Надо было бы сменить платье перед очной ставкой с бабушкой, но присутствие Тео нервировало меня, и я страстно желала от него избавиться. У него были выпуклые глаза его матери, ее нервные жесты и ее манера говорить все, что угодно, кроме того, что она думала. Кузен Теодор также имел утомительную привычку пытаться главенствовать надо мной, как он делал со своей матерью и Мартой, но я слишком давно была сама себе хозяйкой, чтобы позволить теперь каждому мужчине мною командовать.

В таком упрямом настроении я проделала путь к комнате бабушки Абигайль. Смесь злости, раздражения и грусти привела меня в неуравновешенное состояние, совершенно не подходящее для схватки с ней. Скорее для того, чтобы потянуть время, я провела руками по корсажу, слегка взбила свою юбку и легонько постучала в дверь.

— Войдите, — решительно ответила бабушка.

Все выглядело таким же, как и прошлым днем. Ее комната была большей частью затемнена и освещена только слабым пламенем масляной лампы или мерцающей свечой, которые создавали впечатление того, будто переступаешь порог святилища. Она снова сидела в своем любимом кресле с прямой спинкой, ее маленькие ступни покоились на скамеечке, руки лежали на подлокотниках кресла. Снова на ее лицо падали косые тени, так что, хотя никто не мог видеть ее, она могла наблюдать за лицом своего посетителя. Однако на этот раз я не собиралась поддаваться на уловки бабушки, поскольку узнала ее лучше и имела представление о том, что она собиралась делать. Так, вместо того, чтобы стоять прямо перед ней, когда свет масляной лампы падал на мое лицо, я отступила к камину, и она могла видеть только мой силуэт. Это заставило ее повернуть голову направо, движение, которое, я была уверена, она не собиралась делать.

— Почему ты встала там? Я не могу тебя видеть.

— Мне холодно, бабушка.

— Подойди ближе, дитя, мои глаза не так хорошо видят, как твои.

— Я предпочту остаться у огня, бабушка, если вы не возражаете. Здесь такой ужасный холод.