Мечта скинхеда - Фридрих Незнанский Страница 33

14 ноября, ИВС Лефортово

— Я Юрий Петрович Гордеев, ваш адвокат.

Пухова устало кивнула. Выглядела она паршиво, несмотря на то что задержали ее ночью, допрос состоялся только в девять утра. То есть почти восемь часов она Провела в камере, ожидая разговора со следователем, к конечно же не спала. Даже наверняка не отдохнула толком. Потом допрос, который тоже в десять минут не закончился.

Но, как правило, встреча с адвокатом, особенно первая встреча, взбадривают человека. Свойственно ему надеяться на лучшее. Каждый, попав в положение подозреваемого, а пуще того обвиняемого, независимо от того, виновен или не виновен, надеется, что «матерый» адвокат способен перевернуть все материалы дела с ног на голову и добиться как минимум оправдания на суде. А максимум — немедленного освобождения из-под стражи. Освобождения без всяких оговорок и подписок, освобождения с извинениями.

И в глазах Пуховой эта надежда мелькнула, когда Гордеев переступил порог комнаты для допросов в ИВС. А когда Юрий Петрович объяснил, что это Козинская к нему обратилась и что Денис Грязнов по ее просьбе будет помогать защите, надежда разгорелась даже слишком ярко.

К сожалению, не покривив душой, Юрий Петрович не мог сейчас пообещать Пуховой, что все будет хорошо. Именно этого она в первую очередь ждала, но…

Но до разговора с клиенткой он встретился со следователем Дегтяревым и ознакомился с материалами дела.

Когда в шесть утра Денис Грязнов поднял Юрия Петровича с постели и предложил взяться за защиту Анастасии Пуховой, сам Денис еще даже не знал, в чем эта защита должна заключаться. Знал только, что Пухова задержана для дачи показаний и что могут возникнуть нюансы…

Возникли не нюансы, возникли большие проблемы. По сути, Дегтярев уже готов был предъявить Пуховой обвинение в убийстве Екатерины Герасимовой. Следователь ждал только окончательного комплексного экспертного заключения. Предварительные данные экспертиз говорили о виновности Пуховой. На куске гранита, которым была убита Герасимова, обнаружены четкие отпечатки Пуховой; на лице и руках Пуховой явные следы борьбы; на одежде Пуховой — кровь Герасимовой, а на граблях, которыми Герасимова пыталась защититься, кровь Пуховой; Пухову опознала охрана на въезде в дачный поселок; был найден и допрошен водитель машины, на которой Пухова доехала от «Березок» до станции метро «Кузьминки»; водитель категорически опознал Пухову и показал, что она была в крови, грязи и в крайне возбужденном состоянии, настолько возбужденном, что он не хотел ее подвозить.

Пухова отрицала свою причастность к убийству, но следователь был уверен, что ее признание — лишь вопрос времени.

Поэтому Юрий Петрович не стал ничего обещать. Он хотел для начала выслушать клиентку, проследить события вчерашнего вечера в ее интерпретации.

Пухова готова была рассказывать, она даже рвалась рассказать, как будто не наговорилась на допросе.

— Смена у меня закончилась в четыре. Я работаю в аптеке «Анна» недалеко от метро «Багратионовская». Я поехала домой, поужинала, переоделась… Честно говоря, мне было немного не по себе. Знаете, как это бывает: перед важным разговором с незнакомым человеком пытаешься проговорить про себя все, о чем хочется сказать, потом представляешь, что он может сказать в ответ, начинаешь спорить или соглашаться, и совершенно разных разговоров об одном и том же можно представить себе сколько угодно. Весь день я была немного рассеянная, этот мужчина, который звонил от имени Герасимовой, он только сказал, что разговор будет о Владике. Но о чем именно? Я все переживала, может быть, захватить с собой какие-нибудь документы. Потом мне вдруг пришло в голову, что Владик ведь был на стороне тех, с кем Герасимова борется, а с другой стороны, она ведь пытается помочь таким запутавшимся подросткам… — Говорила она спокойно, уверенно, не подбирая подолгу слова, словно подготовила речь заранее, только взгляд Гордеева не отпускала ни на минуту. Если он, делая пометки, и опускал глаза, то, стоило ему их поднять, Пухова тут же цеплялась взглядом, ища одобрения и поддержки. — В общем, вам это может и не интересно, но я просто хочу, чтобы вы поняли, что я была не совсем в трезвом уме и твердой памяти, поэтому что-то вокруг себя могла просто не заметить. Я, например, совершенно не помню, как ехала на такси к дачному поселку. Такси я взяла сразу возле метро «Кузьминки», зато в мельчайших деталях помню ворота. Они были закрыты, и я, наверное, минут пять сидела и пялилась прямо на них, потому и запомнила.

По-прежнему не сводя глаз с Юрия Петровича, она налила себе воды из графина и, едва пригубив, поторопилась продолжить:

— Когда мы подъехали, к машине вышел парень-охранник, спросил, к кому я, я объяснила. Он сходил, что-то проверил, вернулся и пригласил меня войти. Ворота так и не открылись, и машину на территорию не пропустили. Мне вообще пришлось ее отпустить, потому что не знала, сколько мы будем разговаривать. Охранник проводил меня немного, показал, куда идти дальше, и вернулся к воротам.

— То есть до коттеджа он с вами не дошел? — спросил Гордеев.

Она отрицательно покачала головой:

— Нет. Там в «Березках» всего две улицы, он проводил меня на нужную и сказал, что участок Герасимовой пятый слева. Но участки там большие, я шла несколько минут, пока добралась до пятого, еще переживала, что опаздываю. Я же не знала, что придется потратить столько времени, могла бы приехать на десять минут раньше. А тут еще начал накрапывать дождь, я снова переживала, можно ли вызвать отсюда по телефону такси или, может быть, кто-нибудь, например, из охранников Герасимовой подбросит меня до города, раз уж она вытащила меня в такую даль…

— Вы отыскали участок Герасимовой, и? — напомнил Юрий Петрович.

— Да, там были еще одни ворота и что-то вроде калитки или двери. Рядом с калиткой звонок с переговорным устройством. Я вначале позвонила, но мне никто не ответил, а потом я увидела, что калитка приоткрыта. Улица там достаточно ярко освещена фонарями, а сразу за калиткой во дворе — полумрак, но после яркого света мне показалось, что совсем темно, только в глубине двора светятся окна. Я постояла, чтобы глаза привыкли, разглядела дорожку… Не дорожку даже — широкую подъездную аллею, от ворот она, немного петляя, тянулась к дому, с двух сторон высокая живая изгородь, а за изгородью — деревья, я не разобрала какие. Я сделала буквально пару шагов, вижу, на земле что-то белеет. Я наклонилась и увидела, что на дорожке лежит лист бумаги, придавленный камнем. Следователь мне не верит, но этот лист там был и камень был.

— Я разве говорю, что вам не верю? — ободряюще улыбнулся Гордеев. — Я верю, продолжайте, пожалуйста.

Она отпила еще глоток воды и смущенно спросила:

— У вас случайно нет аспирина? Меня немного знобит, простудилась, наверное, вчера…

Аспирин у Юрия Петровича был. С некоторых пор он взял в привычку всегда иметь при себе аспирин, валидол, лишнюю пачку сигарет и пару запасных носовых платков. Иногда именно такой мелочи может не хватить для установления нужных отношений с клиентом.