Жестокая справедливость - Алексей Макеев Страница 33

– Логичес-с-ки мыслишь… – согласился колясочник. – Вон, видишь садик небольшой? Там и стол, и есть на что сесть…

В глубине зеленых зарослей небольшого запущенного скверика и в самом деле обнаружился столик, какие в былые времена выпускались для столовых. Рядом на земле валялись несколько полуразломанных стульев.

Стас выгрузил на стол бутылки и закуску. Налив в пластиковые стаканчики маслянисто булькающую жидкость, складным ножом нарезал на газете копченую рыбину, колбасу, огурцы и хлеб. Подкативший к столу инвалид радостно забарабанил ладонями по подлокотникам каталки.

– Эх, братан! Вот мне сегодня с тобой подфартило! Тебя как зовут-то? Меня Яшкой.

– А меня Коляном… – подвигая собутыльнику стакан с водкой, представился Станислав. – Ну, Яша, будем!

Чокнувшись, выпили и не спеша закусили. Инвалид, зажмурившись от удовольствия, блаженно улыбнулся.

– Эх, туды его, как же все-таки здорово встретить хорошего человека! – причмокнул он. – Ну, что, Коль, еще по одной?

– Да не вопрос! Мы на нее что, любоваться пришли? Ну, погнали!

Закусив после второй, Яшка начал шарить по карманам. Догадавшись, Крячко достал пачку сигарет и протянул своему новоявленному собутыльнику. Когда тот закурил, стало ясно, что Яшку тянет излить душу – уж очень многозначительно он смотрел куда-то в небо и тягостно вздыхал, словно решаясь на что-то очень нелегкое для себя.

– Знаешь, Коля, – подвинув к себе вновь наполненный стакан, с грустинкой заговорил он. – Ведь и я всего год назад, вот так же, как и ты, бегал на своих двоих, с бабами кувыркался, в любом махалове троих стоил. А теперь – сам видишь…

– В аварию, что ль, попал? – сочувственно уточнил Станислав, дымя сигаретой.

– Смеяться будешь – какая-то молодуха меня уделала. Да! С недостроенного дома спикировал. Уж лучше бы вниз головой, чтобы не мучиться, как я сейчас…

– Ладно тебе… Давай еще по одной, чтобы о смерти не думалось.

– Ты прав! – кивнул Яшка, опрокидывая стакан. Основательно захмелев, он, спотыкаясь, совсем разговорился.

– …Я в «бригаде» Витьки Косяка работал… Не слыхивал о такой? У-у-у!.. Мы вдесятером весь город вот так держали, – поднял крепко сжатый кулак Яшка. – Да-а-а… Вот был, считай, его правой рукой. Был!.. А теперь ни одна сука обо мне и вспомнить не желает. Короче, работал я на подхвате – где что подвернется. И вот этой зимой подвернулось… Стою у гастронома, тут выходит какая-то бабенка. Фигуристая такая, сучка! Морду, правда, сразу не разглядел. Она ее шалью пуховой замотала – хрен рассмотришь. Остановилась, достала кошелек, начала бабки пересчитывать. Наверное, боялась, что со сдачей ее надурили. Ну, у нас это дело обычное. Я к ней поближе подрулил, присмотрелся. А у нее бабла – как у дурака махорки. Ну, думаю, пойду за ней и где-нибудь в тихом месте слегка так тисну…

– Рассказывай! Ты небось ее еще и отодрать собрался втихарца! – пьяно загоготал Стас.

– Да, была, братан, мыслишка взломать ее «сейф»… Но статья за это уж больно поганая! Ну, иду я за ней, а она, видно, это заметила и решила спрятаться в недостроенном доме. Я сразу туда. Она – вверх по лестнице запрыгала. Ну, от меня разве ж убежишь? Догнал ее на четвертом этаже. Она куда-то вбок побежала, я – следом. Выскочила на балкон – а он еще без ограждения, просто голая плита, – стоит и смотрит на меня. Тут я ее и разглядел – кра-а-си-и-и-вая!.. Правда, наштукатурена чуть не в ладонь толщиной. А сиськи знаешь – такие фасонистые… Из-под куртки так и выпирают. Думаю, ладно, раз уж тебе вделать не получилось, хоть буфера твои помну. И только я к ней руки протянул, она мне по морде как влепит! А у меня под ногами лед оказался, и я, братан, как пташка бескрылая, порхнул вниз и навернулся на кучу кирпича. Все… Жизни конец.

– Что поделаешь? Судьба… – сочувственно вздохнул Крячко, вновь наполняя стаканы. – И больше ты ее не встречал? Город-то у вас – не Москва. Поди, почти все друг друга знают!

– Так я ж говорю, что наштукатурена она была хрен знает как… Может, и встречались, да только ее разве теперь узнаешь? Вообще-то зла на нее не держу. Сам виноват, – горько вздохнул Яшка. – Потом, когда уже лежал в больничке, мне рассказали, что «Скорую» вызвала какая-то баба. Видно, это она и была…

Еще немного посидев с Яшкой, Стас посмотрел на часы и с деланым испугом воскликнул:

– Твою дивизию! Мне ж к заказчику надо бежать! Ладно, братан, доканчивай сам, а мне пора.

Сопровождаемый благодарными междометиями растроганного Яшки, Крячко поспешил к ближайшей аптеке, где, купив импортное средство для протрезвления, очень скоро почувствовал себя в обычной форме. Впрочем, не исключено, что основную часть операции по ускоренному выводу алкоголя из организма выполнил не столько разрекламированный препарат, сколько могучая печень Стаса, способная справиться и с куда большими дозами спиртного.

Достав из кармана список пострадавших от «криминала», он наугад выбрал один из адресов, по которым еще не наведывался, и, уже вполне уверенно сориентировавшись, отправился на улицу Светлую, расположенную в одноэтажном секторе города. Минут через десять он уже стучался в ворота одноэтажного особнячка, выстроенного из белого силикатного кирпича. Вышедшая из дома молодая женщина настороженно разглядывала плечистого незнакомца в кожаном пиджаке.

– Здравствуйте! – постаравшись изобразить приветливую улыбку, обратился к ней Крячко. – Я хотел бы увидеть Юрьеву Антонину Викторовну.

– Здравствуйте… – все так же настороженно откликнулась женщина. – А кто вы и зачем это я вам понадобилась?

Объяснив, что он сыщик, прибывший из Москвы, Стас показал удостоверение и добавил, что якобы проверяет работу местной милиции, для чего встречается с людьми, пострадавшими от рук уголовников.

– Меня интересует ваша оценка работы судаковской милиции, – со значением в голосе сказал он.

– Ну, входите… – Антонина неуверенно отодвинула засов. – Знаете, этой зимой на меня было нападение, поэтому я иной раз шарахаюсь от собственной тени.

По ее словам, в конце зимы к ней во двор постучался какой-то вполне приличного вида парень и попросил воды. Хозяйка радушно пригласила его зайти в дом, где гость внезапно обратился в злобного, безжалостного хищника. Он нанес ей жестокие побои, после чего, забрав из дома все мало-мальски ценное, куда-то скрылся.

– И откуда только такие уроды берутся? – поднимаясь на крыльцо, горестно вздохнула Антонина.

Дальше она рассказала, что пролежала на полу без чувств больше часа, пока к ней не зашла соседка и не вызвала «Скорую». В больнице к Антонине пришел какой-то скучающий тип в штатском, представившийся сотрудником уголовного розыска лейтенантом Халяминым. Бегло расспросив ее о том о сем, судаковский пинкертон написал какую-то бумагу, дал ей подписать и, даже не попрощавшись, ушел восвояси. Когда Антонина вышла из больницы, она сразу обратилась в милицию, чтобы узнать, найден ли грабитель. Но, как оказалось, этот случай почему-то был признан безнадежным «глухарем», в связи с чем дело отправили в архив.