Утром деньги, вечером пуля - Наталья Александрова Страница 33

Дома я хотела спокойно обдумать все последние события. Какая-то смутная мысль не давала мне покоя, но я никак не могла поймать эту мысль, она ускользала от меня, как хитрая мышь от толстого ленивого кота. Казалось, нужно только немного сосредоточиться, и я пойму что-то важное…

Но как раз сосредоточиться не удалось.

Бонни сидел перед дверью и смотрел мне прямо в душу своими выразительными глазами. Казалось, он говорит: «Я не прошу, но жду, когда у тебя наконец проснется совесть!»

Все ясно: из-за всей этой суматохи с сумкой и убийствами я уже несколько дней лишаю Бонни полноценной прогулки. То бегаю с ним по делам, то выгоняю его в наш маленький садик, а он-то мечтает порезвиться в приличном собачьем обществе, поиграть в шумные подвижные игры, обменяться последними новостями… Все-таки я преступно мало занимаюсь собакой. И дядя Вася норовит увильнуть от прогулки…

– Ладно, Бонечка, – я вздохнула и натянула старую удобную курточку, в которой ходила на собачью площадку. – Отложим все остальные дела и погуляем, пока стоит хорошая погода!

А погода действительно стояла удивительно хорошая, что в нашем городе и летом случается редко, а уж для сентября это просто немыслимая удача.

Бонни радостно завилял хвостом, сбросив с тумбочки телефон и чуть не свалив на пол вешалку, и сорвал с крючка свой поводок. Я поймала на лету телефон, поставила его на место, пристегнула поводок к ошейнику, и мы отправились на прогулку.

На этот раз мы проскользнули переулками и тихими безлюдными улочками и вскоре вышли на заросший травой пустырь, где в любое время года собирались все уважающие себя собаки Васильевского острова. Само собой, со своими хозяевами.

Весь этот пустырь был по умолчанию разделен на две зоны. Меньшую часть, поближе к улице, облюбовали владельцы маленьких собачек – всяких болонок, пуделей, такс, скотчтерьеров, левреток и прочей собачьей мелюзги. Большую же часть пустыря, примыкающую непосредственно к реке Смоленке, занимали крупные собаки – ротвейлеры, доги, ньюфаундленды, разные овчарки и прочие солидные и внушительные представители собачьего общества.

Здесь же гуляли небольшие, но серьезные бойцовые собаки – бультерьеры, стаффордширы и прочая отмороженная «братва». Так сказать, новые русские собаки.

Некоторые собаки не могли как следует определиться со своей классовой принадлежностью и перебегали то к крупным собакам, то к мелким – например, шустрый фокстерьер Денис, который считал себя крутым и приставал к собакам гораздо крупнее себя, но как только ему грозила серьезная драка, он просил считать себя маленькой собачкой и улепетывал на безопасную территорию.

Также и медлительный английский бульдог Черчилль, переваливаясь на кривых коротких лапах, перебегал то к одному обществу, то к другому, везде чувствуя себя не в своей тарелке. Впрочем, остальные собаки тоже относились к нему с подозрением – морда плоская, носа нет, вообще непонятно, что за зверь.

Правда, сегодня на площадке не было ни Дениса, ни Черчилля. Зато носилась огромными кругами истеричная ризеншнауцерша Ядвига, которую мы с Бонни не любим за ее вздорный характер и противный, визгливый голос.

Как это часто бывает, хозяйка Ядвиги была очень похожа на свою собаку – такая же черная, кудлатая, суетливая, с таким же неприятным визгливым голосом, напоминающим дисковую пилу. Кроме того, она ужасно болтливая особа.

Увидев нас с Бонни, хозяйка Ядвиги заспешила в нашу сторону.

– Жаль, что вас не было сегодня утром! – проговорила она вместо приветствия. – Сюда приходила хозяйка девочки вашей породы, у нее скоро подходит детородный возраст, и она спрашивала, нет ли где симпатичного бордоского мальчика…

Женщины-собачницы называют своих любимцев «девочками» и «мальчиками». Мужчины в этом плане грубее, но конкретнее – используют простые, ясные слова «сука» и «кобель». Я в этом смысле одобряю мужской подход, по крайней мере в отношении крупных собак. Еще можно понять, когда называют мальчиком крошечного йоркширского терьера или девочкой – мальтийскую болонку, но когда мальчиком называют огромного клыкастого ротвейлера или датского дога, а девочкой – девяностокилограммовую мастино наполетано, согласитесь, в этом есть что-то фальшивое.

– Вот я и подумала, что вам была бы хорошая пара, – продолжала хозяйка Ядвиги. – Вам бы следовало познакомиться… Язенька, сейчас же брось эту гадость!

Последние слова, конечно, были обращены к Ядвиге, которая откопала крупную потемневшую от времени кость и теперь безуспешно пыталась ее разгрызть.

– Я, конечно, не дала ей ваши координаты, – хозяйка Ядвиги опять обращалась ко мне. – Но сказала, что здесь иногда гуляет очень красивый бордоский дог, так что, если она хочет с вами познакомиться, пусть почаще сюда заглядывает… Язенька, я кому сказала – выбрось кость немедленно!..

Как вам это понравится? Она, видите ли, не дала какой-то неизвестной собачнице наши с Бонни координаты и ставит это себе в заслугу! Да она при всем желании ничего не могла сообщить, потому что ей самой неизвестны ни наш телефон, ни адрес. Я такими вещами не разбрасываюсь и уж в любом случае не сообщила бы ей – ведь при ее болтливости эти координаты тут же стали бы известны всему Васильевскому острову, а то и всем собаководам города…

– А вы что-то давно не появлялись, – продолжала Ядвигина хозяйка. – Я уж думала, не заболел ли ваш Бонни…

– Тьфу-тьфу, не сглазьте! – Я постучала себя по лбу, за неимением поблизости другой деревяшки. – А эта бордоская девочка симпатичная?

– Откуда я знаю? – Моя собеседница пожала плечами. – Я ее не видела. Хозяйка приходила без нее…

Вот те на! Это уж вообще ни на что не похоже! Собаковладельцы никогда не приходят на площадку без своих четвероногих любимцев, это совершенно не принято в нашем кругу. А уж тем более прийти без собаки на чужую площадку… Это совсем не вписывается в кодекс поведения собаковода!

Я хотела было высказать это своей собеседнице, но вовремя удержалась – она бы меня все равно не поняла. Тем более что она меня и не слушала, увлеченно пересказывая последние новости собачьей площадки. Есть такие люди, которые умеют слушать только себя и разговор с которыми превращается в театральный монолог.

– Арчибальд подрался с Рамзесом, – выкладывала она увлеченно, – ужас, что творилось! Хозяева их еле растащили! У Рамзеса порвано левое ухо, а у Арчи прокушена лапа, пришлось везти его к ветеринару… а еще Альма – ну, вы знаете, эта пожилая колли – съела какую-то дрянь и проболела целую неделю…

– Кстати, посмотрите, ваша Ядвига пытается разгрызть ту кость. Как бы чего не вышло!

На этот раз она меня услышала и бросилась к своей собаке, чтобы отнять у нее сомнительную находку. Пусть займется делом, а то мне совсем неинтересно слушать ее болтовню!

Бонни побегал кругами, потом Ядвига, у которой хозяйка отняла кость, принялась с ним заигрывать. Она ему не очень нравится, как и мне, но он из вежливости немножко с ней поиграл. Потом пришла лайка Маруся, и мы решили, что пора возвращаться домой.