Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис Страница 33

Мы приехали, чтобы встретиться с одним человеком. Как обычно в подобных обстоятельствах, мы подозревали, что он будет водить нас за нос и потом обманет. Поскольку он был водопроводчиком, это было совершенно точно.

Мы поехали на север мимо храма Фортуны Августы к водонапорной башне рядом с Везувианскими воротами. Помпеянцы сделали удобные приподнятые пешеходные дорожки, но в те часы, когда мы там находились, жители сами занимали большую часть тротуара, так что мы — трое честных иноземцев — шагали по мусору на дороге. Будучи сосредоточенными на том, чтобы не наступить сандалиями в ужасно липкий бычий помет, мы с трудом могли рассмотреть улицы, но с задних аллей были видны верхушки решеток и ореховых деревьев над высокими стенами садов. Красивые, просторные двухэтажные дома смотрели своими окнами на главные оживленные улицы, хотя там, похоже, были свои проблемы: очень многие из них превращались в прачечные и склады или сдавались по частям.

До землетрясения городская система водоснабжения зависела от акведука, который подводил воду от Серино к Неаполю. Этот акведук представлял собой красивое произведение человеческих рук с второстепенным ответвлением, которое шло сюда, к большой квадратной башне с тремя кирпичными арками, украшавшими ее внешние стены. Воду несли главные каналы: один к общественным фонтанам, а два других к торговым помещениям и частным домам, но землетрясение повредило резервуар для воды и разрушило распределительные водопроводные трубы. Человек, который был нам нужен, без энтузиазма пытался починить цистерну. У него была обычная рабочая туника с одним рукавом, две маленькие бородавки у подбородка и причудливое, слегка уставшее выражение лица человека, который сам намного интереснее, чем требует его работа.

— Ты уже долго там? — спросил я, пытаясь скрыть свое удивление, что деревне потребовалось восемь лет, чтобы зацементировать протекающий бак.

— Все еще ждем приказа городского совета. — Он с грохотом поставил на землю корзину с инструментами. — Если покупаешь дом в Помпеях, то выкопай глубокую скважину и молись о дожде.

Нашим знакомством я обязан своему зятю, скульптору; оно приняло форму той фразы с черепом: «Только упомяни мое имя»… Его звали Мико. Я упоминал его крайне осторожно.

— Имя Мико, — произнес я, — даже стойкого мастера с тридцатилетним опытом заставляет нестись к ближайшему фонтану, чтобы утопиться. Я осмелюсь спросить, помнишь ли ты его?

— О, я помню Мико! — заметил водопроводчик сквозь стиснутые зубы.

— Я думаю, — предположил Петроний, который знал моего неловкого зятя и презирал его так же, как и все мы, — что после перенесенного мятежа и землетрясения визит молодого Мико подтверждает поговорку, что Бог троицу любит!

Водопроводчик, которого звали Вентрикул, был тихим, спокойным, на вид честным типом, которому удавалось создавать впечатление, что если он сказал, что вам нужен новый бак, то это могло быть почти правдой.

— Он довольно отвратительный, — согласился водопроводчик.

— Настоящая пытка! — сказал я, начиная улыбаться впервые за эту поездку. Меня всегда веселили оскорбления в адрес моего зятя. — Художник из Лация лишился глаза, когда они подпрыгнули на кочке во время жесткой езды с Мико и кисточка отскочила ему в лицо. Он не получил никакой компенсации; судья сказал, что если он следовал повсюду за Мико, то должен быть готов к любым кочкам… — Я остановился, потом мы все улыбнулись. — Так ты друг Мико?

— А разве не все на свете его друзья? — прошептал Вентрикул, и мы все снова улыбнулись. Мико был убежден, что его любили все, кто знал. На самом же деле они просто стояли, польщенные его великодушием, пока он покупал им выпивку. Он действительно покупал выпивку — много выпивки; если уж Мико заставил вас остаться в таверне, то вы будете ерзать там не один час. — Почему, — дразнил меня Вентрикул, — любой любящий брат отдал бы Мико свою сестру?

— Моя сестра Викторина сама ему отдалась!

Я мог бы добавить, что она отдавалась каждому с достаточно плохим вкусом для того, чтобы взять ее, обычно за храмом Венеры на Авентине, но это бросало тень позора на остальных членов семьи, чего мы не заслуживали.

Мысль о моих родственниках так меня расстраивала, что я перешел к тому, чего хотел от Вентрикула. Он слушал со спокойствием человека, который восемь лет ждал, пока его городской совет составит перечень срочных ремонтов.

— У нас есть технические возможности. Я могу нанять иностранца…

Так мы все вместе отправились обратно через Помпеи, вышли в порт. Водопроводчик брел молча, похожий на человека, который, имея дело с инженерамистроителями, научился быть терпеливым с душевнобольными.

Думая о своем племяннике, я забыл проверить прибытие моего корабля, но когда император говорил, что судно переправят из Остии к Сарно, можно считать, что моряки отплывут немедленно и по дороге не станут останавливаться, чтобы сыграть в кости на какихнибудь морских нимф.

Корабль под названием «Цирцея» ждал в гавани. Это была одна из галер Тарента, построенных для Атия Пертинакса — огромное торговое судно с квадратным парусом, глубиной трюма тридцать футов, с двумя большими веслами для управления с каждой стороны высокой кормы, которая изгибалась, словно тонкая гусиная шея. Оно было достаточно прочным, чтобы бросить вызов Индийскому океану и вернуться загруженным слоновой костью, перцем, трагакантом, горным хрусталем и морским жемчугом. Но со времен своего первого путешествия «Цирцее» жилось тяжелее; в прошлом году Пертинакс использовал ее для того, чтобы плавать вокруг Галлии. Сейчас она была до планширя нагружена холодным атлантическим грузом — длинными прямоугольными слитками британского свинца.

Вентрикул восхищенно присвистнул, когда мы все столпились на борту.

— Я же говорил вам, откуда они, — сказал я, пока он удивленно оглядывал слитки.

— Я надеюсь, — напрямик спросил Вентрикул, — это не пропавшие сокровища?

— Взяты из государственной казны, — ответил я.

— Украдены?

— Не мной.

— Что с ними было?

— Они связаны с обманом, который я расследовал. Ну, вы знаете, как это бывает. Они могли быть полезны в качестве улик, поэтому были сложены во дворе, пока большие «шишки» раздумывали, чего они хотят: предстать перед судом или скрыться.

— И что же решили?

— Ничего, интерес угас. Так что я обнаружил, что они все еще лежат без дела… К ним нет никаких документов, и хранитель в храме Сатурна никогда не заметит пропажи. — Ну, скорее всего не заметит.

— В них еще есть серебро? — спросил Вентрикул, и когда я отрицательно покачал головой, он казался очень разочарованным.

Петроний мрачно смотрел в открытый трюм, с горечью вспоминая, как его послали в крепость на линии фронта в провинцию на краю света — в Британию, где, куда бы ты ни повернул, мерзкая погода всегда била тебе в лицо… Я видел, как он расправил плечи, словно все еще чувствовал ту сырость. Он ненавидел Британию почти так же, как я. Хотя не совсем. Петроний все еще предавался воспоминаниям о знаменитых устрицах восточного побережья и резко останавливал взгляд на женщинах с рыжезолотистыми волосами.