Собачья радость - Наталья Александрова Страница 33

– А что, товарищи номеров дожидаются?

– Да, Аркадий Борисович, – суровая дежурнаянеожиданно застеснялась и даже зарделась, как гимназистка, – понимаете,номеров вообще-то нету…

– Понимаю, – Аркадий Борисович улыбнулся, – амы с вами знаете, что сделаем? Мы поставим в мой люксик две раскладушки, итогда все смогут отлично разместиться! Даже не две, а всего одну – ведь вдвухместном люксе две кровати и диван в гостиной…

– Аркадий Борисович, – дежурнаярастерялась, – но вам же будет неудобно… и… да и как это…

– А вот так! – твердо возразил странныйклиент. – Я вам сказал! – И гораздо громче обратился к дремлющим вкреслах бездомным командированным: – Мужики, берите вещи и идем со мной!

Дежурная что-то недовольно пробормотала, но не посмелавозразить и начала оформлять новых постояльцев.

Так четверо приезжих оказались в одном двухместном номере.Дежурная распорядилась, чтобы в их «люкс» перенесли из другого номера еще одиндиван, и они расположились с завидным комфортом.

Сразу же все четверо перезнакомились. Двое из новых соседейоказались ленинградцами – сам Миша и Гоша, химик, тоже приехавший вкомандировку на одну из местных фабрик, Леша – москвич, начинающий режиссер,приглашенный для небольшой постановки на местное радио. Аркадий Борисовичпредставился снабженцем из Одессы.

Мало того, что он помог своим новым знакомым с жильем, онвообще оказался незаменим в этом полуголодном городе. Он мгновенно досталхорошей колбасы, сыра, конфет, других продуктов, нечасто встречавшихся даже вМоскве и Ленинграде, сумел купить водки и коньяка, тоже крайне дефицитных в тотпериод «борьбы с пьянством». В общем, четверо мужчин жили, благодаря веселомуодесситу, ни в чем не нуждаясь.

Миша передал в отдел кадров завода свои документы, но ихочень долго проверяли, оформляли ему пропуск, – завод, как и все тогда,был оборонным, и попасть на него было сложно. У химика Гоши была та же история,а режиссер Леша был занят на радио не больше трех часов. Короче, они былисвободны несколько первых дней и проводили время вместе, устраивая вылазки наприроду, пикники и прочие простые мужские развлечения. Тогда-то и сделали оните фотографии, которые сохранились в доме у Гоши Птичкина.

Аркадий Борисович не распространялся о том, что он делает воВладимире, но тоже был практически все время свободен. У его соседей по номерусложилось впечатление, что он просто ждет кого-то или чего-то. И еще казалось,что Аркадий, такой веселый и жизнерадостный, чего-то очень боится.

Миша не делился своими подозрениями с друзьями, но емупришло в голову, что одессит только потому пригласил их жить в свой номер, чтов компании трех крепких молодых мужчин ему было спокойней.

Когда они фотографировались на пикнике, на берегу рекиСодожки, Аркадий не попал ни на один снимок: то сам фотографировал друзей, тоотходил в сторону, то просто отворачивался…

В конце концов, у каждого человека могут быть своистранности, а он так помог своим новым знакомым и был так обаятелен – настоящаядуша компании, – что эти мелкие странности ему легко прощали.

Так, за прогулками, застольями и легкими разговорами прошлидва первых дня того славного владимирского июля.

А на третий день произошел странный случай.

Четверо друзей отправились пообедать в местный ресторан подназванием «Трактир». Этот ресторан был оформлен под огромную старинную избу: спростыми деревянными столами и грубыми лавками. Официанты носили вышитые рубахи– косоворотки, в меню значились в основном традиционные блюда старинной русскойкухни – борщок, кулебяка, бараний бок с кашей, курник… Конечно, дело необошлось без запотевшего графинчика водки.

Приятели просидели в ресторане около часа. Алексей вышелосвежиться, и в это время в зале появился новый человек. Приземистый,широкоплечий, с низким лбом и маленькими злыми глазами, он прямым ходомнаправился к столу, который занимал Аркадий Борисович со своими друзьями. Непоздоровавшись, он сел за стол и уставился на Аркадия тяжелым немигающимвзглядом.

– Сидишь, – проговорил он наконец хриплымскрипучим, как старая дверь, голосом, – водку пьешь? Старых друзей невспоминаешь? А мы тебя вспоминали… Тебе не икалось?

– Это что, твой знакомый? – спросил у Аркадия ГошаПтичкин. – Какой-то он невежливый… Слышь, друг, давай я тебе тоже водкиналью, посидим как люди…

– Сиди ты, человек! – хрипло оборвал Гошунезнакомец. – Сиди, пока тебя не спрашивают!

Он снова посмотрел на Аркадия и проговорил:

– От Вензеля тебе привет!

– Ну и как же он поживает? – проговорил Аркадий, струдом справившись с предательски дрожащим голосом.

– Он-то? – Незнакомец негромко, издевательскирассмеялся. – Лучше всех! На Ваганьковском места знаешь, какие дорогие? Аему задарма досталось… Без памятника, правда, ну да это мелочь… Пойдем-ка,Аркашенька, потолкуем, а то у тебя друзья больно любопытные!

Он протянул руку и схватил Аркадия за рукав. Миша разгляделна его коротких, толстых пальцах два наколотых перстня. Тогда он еще не знал,что значат такие татуировки.

– Эй, эй, мужик! – забеспокоился ГошаПтичкин. – Ты что это себе позволяешь?

– Сказали тебе: сиди! – рявкнул незнакомец. –И за базаром следи! Мужик – слово обидное, да я сегодня добрый, на первый разпрощаю!

– Ладно, ребята, вы посидите пока, мы с ним толькопоговорим, – успокоил друзей Аркадий, послушно направляясь к двери.

– Не нравится мне это, – Гоша смотрел вследуходящим, – пойдем поглядим, может, помочь Аркашке надо…

Ни Миша, ни Гоша от природы не отличались особеннымибойцовскими качествами, но выпитая водка придала им храбрости, и они посчиталисебя обязанными вступиться за Аркадия Борисовича, которому за многое былиблагодарны. Они заметили, что Аркадий с незнакомцем зашли в туалет, и ворвалисьследом за ними.

Коренастый громила методично избивал Аркадия, тяжело дыша.Аркадий, бледный, с окровавленным лицом, привалился к стене и старалсяудержаться на ногах.

– Эй, мужик, ты чего, совсем что ли сдурел? – спьяной решимостью крикнул Гоша, подбегая к разъяренному уголовнику изамахиваясь на него прихваченной со стола пивной бутылкой. Тот оглянулся,оскалился, как дикий зверь, и неожиданно в его руке возник короткий широкий ножс кривым блестящим лезвием. Миша попытался забежать за спину бандиту и схватитьего за левую руку, но тот, хрипло матерясь, взмахнул ножом, едва нерасполосовав Мишино лицо.

Миша едва успел увернуться, сверкающее лезвие промелькнуло вкаком-нибудь сантиметре от его лица. Воспользовавшись секундной заминкойпротивника, Гоша Птичкин огрел его пивной бутылкой. Он метил в голову бандита,но тот легко уклонился, и удар пришелся ему в плечо. Уголовник грязно выругался– должно быть, удар оказался чувствительным – и двинулся на Гошу, размахиваяножом.