Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества - Владимир Шеин Страница 33

— Привет, — с улыбкой обратился Семёнов к Гофману, протягивая руку для рукопожатия, — как дела?

— Как обычно, — с улыбкой, но флегматично ответил тот и пожал руку, — сам как?

— Работы много, очень много.

— Сам в такой же ситуации. Чего вдруг вспомнил обо мне? Месяц не виделись.

— Сергей, мне нужна твоя помощь.

— Что нужно?

— Понимаешь, расследую я сейчас уголовное дело, — начал Семёнов, — и….

Гофман и Семёнов познакомились шесть лет назад. Произошло это абсолютно случайно на одном из корпоративов, где неожиданно эксперты и правоохранители объединились. Короче, праздник был. У обоих имелась слабость, которая объединяла. Слабость была одна, но доставляла неудобства каждому из них. И Семёнов, и Гофман любили выпить. При этом относились к этому процессу ответственно, что позволяет их включить в число профессионалов данного действа. Только вот выпивать оба не могли. Гофман воздерживался от алкоголя из-за страха, страха, что алкоголь вернёт его в то плохое и неблагополучное прошлое, в котором он находился после войны. Этот ограничитель оказался для Сергея серьезным препятствием, поэтому предавался Бахусу он редко, только в отпусках, дни отдыха и только в строго определённой компании. У Семёнова была другая проблема. Он тоже любил выпить, но больше этого любил работу. Последняя загружала его настолько, что он не мог позволить себе тратить время на алкоголь. Как и Гофман, расслаблялся он только в отпусках. Если же у него случались срывы, то руководство, несмотря на имеющуюся неприязнь, относилась на этот грех достаточно лояльно. Наказанием обычно служило новое уголовное дело. Эта трагедия обоих и сблизила на корпоративе, где пили и развлекались все, кроме Гофмана и Семёнова. Оба оказались профессионалами, свою работу любили, совместных тем у них оказалось достаточно — слишком смежные специальности. Выяснилось, что у них есть общие интересы помимо работы: оба любили играть в шахматы, на бильярде. И следователя, и эксперта в коллективе не любили. Оба были слишком принципиальны, слишком серьёзно относились к делу. У Гофмана, кроме того, остались проблемы в общении, возникшие после войны. В общем, эти два изгоя среди коллег, нашли друг друга. Знакомство постепенно переросло в дружбу. Этому способствовало то, что они не зависели друг от друга. Гофмана устраивало, что следователь при случае может поручить ему заведомо лёгкие и необременительные экспертизы, Семёнова же радовало то, что эксперт будет делать экспертизы для него качественно, и, главное, быстро. Многие знали об их дружбе, некоторых этот факт удивлял, большинство же относились к этому равнодушно. Залогом и одновременно раствором, скрепившим дружбу обоих, являлась их правильность, трепетное отношение к своим должностным обязанностям. И Гофман, и Семёнов почитали закон.

— В общем и целом, дело простое. — закончил Семёнов рассказ об убийстве Костомарова и ходе следствия по нему.

— Я тебе тогда зачем нужен?

— Экспертизку я назначил по пальцам, изъятым с места происшествия. А там 87 образцов! Сам понимаешь, быстро никто не сделает.

— Понимаю. — скупо улыбнулся Гофман. — Я бы такую тоже долго делал. Но для тебя могу месяца в полтора-два управиться.

— В этом и дело. Мне заключение необходимо через неделю, ну может дней через десять.

— Олег, это нереально.

— Я знаю, что нереально. — как-то нерешительно начал Семёнов, потом пристально посмотрел на Гофмана и продолжил. — Поэтому я хотел бы, чтобы не интересующие меня образцы оказались непригодными для идентификации.

— Не понял. — Сергей сурово посмотрел на следователя. — С каких пор ты стал участвовать в махинациях. То, что ты предлагаешь, незаконно.

— Незаконно. Но иного выхода у меня нет. Этот Фёдоров виноват, без сомнений. Крутится, увиливает. Но это он! А я из-за этой экспертизы завязну. Вот я и подумал, — Семёнов внимательно посмотрел на эксперта, — вдруг большая часть следов, которые у меня есть, окажутся испорчены, либо изначально они были смазаны и нельзя по ним определить владельца.

— Олег, чёрт тебя дери, — было видно, что Гофман возмущён, — ты понимаешь, что предлагаешь мне? — он посмотрел на следователя. — Конечно, понимаешь. Я этого делать не буду. Это недвусмысленное преступление. Мы ни раз и ни два обсуждали с тобой это.

— Сергей, — вкрадчиво обратился к нему Семёнов, — пойми, твоя экспертиза в этом деле формальность, которую, к сожалению, необходимо соблюсти. Я уверен, — он запнулся, — у меня нет сомнений, что Фёдоров убийца. Твоё заключение не подтвердит и не опровергнет моих выводов. У меня есть доказательства, что он был в день убийства в квартире убитого, значит и пальцы его там окажутся.

— А другие следы? Может в этот день ещё кто-нибудь заходил к убитому?

— Ага. Или за день или за неделю до этого. Ты сам знаешь, что их давность не определить. Поэтому пускай, — он пристально, до боли в глазах уставился на Гофмана, — несколько отпечатков пальцев окажутся его, а остальные — непригодные.

— Нет, Олег. Ты предлагаешь мне то, чего сам никогда бы не сделал. Сам говорил, что закон превыше всего. Здесь даже ни нарушение закона, ни обход его, а преступление. Я на такое не пойду.

— Сергей, мне это очень необходимо. — с нажимом продолжал Семёнов. — Повторяю, кандидат в убийцы один, я тебе его назвал. Помоги.

Гофман встретил этот взгляд спокойно, но задумался. Неоднократно они обсуждали с Семёновым несовершенства правоохранительной и судебной систем. Сергея тоже бесило, когда из-за этого преступники уходили от ответственности. Это, по его мнению, происходило слишком часто. Гофман уважал закон и не хотел его нарушать, поэтому раздумывать над предложением Семёнова не стоило, всё и так понятно — следует отказать. Но он думал. Молчание длилось долго, оба успели закончить обед и теперь сидели с кофе, который стремительно остывал. В итоге Гофман сделал глоток, скривился и сказал:

— Олег, мне всё это не нравится: и то, что ты мне предлагаешь, и то, что ты вообще заговорил со мной на подобную тему.

— Сергей, я тебя прекрасно понимаю, но у меня нет иного выхода. — Семёнов проговорил это с надеждой.

— Я ничего фальсифицировать не буду. Единственное, могу выбрать из представленных тобой образцов отпечатки нужного тебе человека и отразить это в заключении. Про остальные я ничего писать не буду. При этом ты сам договоришься с руководством, чтобы проведение исследования поручили мне.

— Что делать с остальными образцами?

— Не знаю. Я тебе своё предложение озвучил, решай сам, принимать ли его.

— Я тебя понял. — следователь не испытал облегчения от такого согласия Гофмана. — Как же это будет выглядеть?

— Очень просто. Ты направишь мне все отпечатки, плюс образцы пальцев своего подозреваемого. Я просмотрю все 87 присланных тобой, выберу из них пять, которые принадлежат Фёдорову, про остальные я упоминать не буду. После исследования все материалы я верну тебе.