Агасфер. Золотая петля. Том 2 - Вячеслав Каликинский Страница 33

– С полверсты до брода осталось. На тот берег ручья выйдем – там полегче будет: редколесье начнется, – буркнул из-под накомарника старик. – А там пара верст до старого пожарища. Для ночевки более удобного места ближе нету. К тому же и дождь к вечеру, Бог даст, пойдет. Если с ветерком – так и гнуса разгонит…

– Дождь? Откуда знаешь про дождь? – не поверил Агасфер.

– Кости ломит, господин хороший. Да и небо в просветах мутноватое – к дождю это!

– Значит, полверсты до брода и там еще две, – подытожил Берг. – Точно знаешь?

– Так что я, господин хороший, в энтих краях больше сорока лет охочусь. И каждое белкино дупло в здешней тайге знаю…

Только миновали брод, как в подтверждение словам Ефима, начался дождь. И хотя погода осталась безветренной, гнуса стало действительно поменьше. Полегче стало и идти: густая тайга кончилась, и пней на дороге попадалось ощутимо меньше. Предвкушая близкий отдых, путники ускорили шаги.

Лагерь разбили на южной стороне пологого холма, у самой границы давнего лесного пожара. Путники были настолько вымотаны трудным переходом через тайгу, что, наскоро поужинав, тут же разбрелись по палаткам. Берг принял решение дежурить по двое, и вместе с Медниковым остался у костра, завалив его грудой непросохшего валежника – для дыма. Ефим вызвался принять участие в дежурстве, однако Берг отрицательно покачал головой: только третьим! Извини, мол, брат: ты у нас человек новый.

Ефиму была предложена «собачья» вахта в компании Безухого Ху и Масао – с двух часов пополуночи до рассвета. Старик поджал губы, но промолчал и лишь кивнул головой.

Сдав вахту Безухому и Линю, в два часа ночи Агасфер добрался до своей палатки, растянулся рядом с сыном и тут же провалился в сон.

Проснулся он от хлесткого выстрела, и тут же выкатился наружу с маузером в руке, навел его на охотника, держащего в руках винтовку. Однако рядом с Ефимом спокойно стоял Безухий, и Берг, переведя дыхание, опустил пистолет.

– В чем дело, друзья?

– Старик увидел косулю и загорелся ее подстрелить, – ухмыльнулся Безухий. – Я хотел его отговорить: расстояние слишком велико, даже для его оптического прицела. Но он был уверен…

Берг обшарил биноклем противоположный край большой поляны.

– Где ж косуля? – поинтересовался он.

Ефим сплюнул:

– Чудак ты, господин хороший… Даже если б я промазал – животина второго выстрела ждать бы не стала. Завалил я ее – в траве, должно. Пойду принесу…

Выстрел Ефима разбудил всех. Из палаток выглядывали настороженные лица. Убедившись, что опасности нет, лица снова исчезли за пологами палаток.

Ефим вернулся через полчаса, неся на плечах подстреленную добычу. Его встретил хор поздравлений с удачным выстрелом. Охотник принимал поздравления с видимой обидой, но в его голосе проскальзывали горделивые нотки. Взяв на себя обязанности охотника и снабженца экспедиции, он не ударил в грязь лицом и сумел подстрелить косулю, выскочившую из густой поросли почти за полверсты. Подвесив тушку на еловый сук, Ефим мастерски быстро освежевал добычу, завернул ее в чистую тряпицу и поднес к костру.

За завтраком Медников озвучил вопрос, который «висел на языке» у всех путников: далеко ли до Тырети?

– Теперь уже близко, – оскалился Ефим. – Пал минуем, и аккурат на Московский тракт выйдем. До следующего порушенного моста верст шесть будет, от него брод совсем близко…

– Снова по тайге идти надо будет? – с безразличным видом поинтересовалась Ханжикова.

– С полверсты, не более, – успокоил охотник. – Дай-кось карту, мил человек! Глядите: вот тракт. Тайга тут не нарисована, но она врезается в тракт словно языком, вот здесь. А мы чичас вот здеся – видите речку? Уразумели, господа хорошие?

Скоро тайга и вправду словно расступилась, сменилась веселыми березовыми и осиновыми рощицами. Позабыв про свой «неподобающий» наряд, Ханжикова шла рядом с Бергом, расспрашивая его про Японию.

– Значит, вы так и не встретились со своим японским другом, господин Берг? С посланником Эномото? А вы пытались его найти?

Упомянув о том, что какое-то время жил в Японии, Берг в дальнейших разговорах с Марией Родионовной старательно обходил причины, по которым он там оказался. А Ханжикова, задав один раз вопрос на эту тему и получив весьма уклончивый ответ, сделала для себя выводы.

– Если честно, то нет, – признался Агасфер. – Во-первых, прошло так много лет. Во-вторых, я попал в эту страну незадолго до начала войны, когда японское общество было отравлено подозрительностью к иностранцам и шпиономанией. Эномото после своего возвращения из России и Китая занимал в стране высокие посты, и мои поиски могли сослужить другу плохую службу. Я очень не хотел стать для него причиной неприятностей по службе, и вот…

– Значит, мадам Соколова, не случись с ней ужасного несчастья и доберись она полтора года назад до Японии, не нашла бы там ни его, и вас, – кивнула Ханжикова.

– Скорее всего, да, – вздохнул Агасфер. – Тем более что Эномото скончался в 1909 году, в своем доме. Об этом писали японские правительственные газеты. Я послал его семье из Шанхая венок – анонимно, конечно.

– Очень грустная история, Михаил Карлович. Простите меня, если я бережу ваши старые раны – но поступок мадам Соколовой, рвавшейся к своему Мишелю через снега, кровь, боль и ужасы войны, не может не восхищать. Она не очень откровенничала со мной, когда была в сознании, но… Не могла же я заткнуть уши, когда она бредила вами…

– Не извиняйтесь, Мария Родиновна, – успокоил собеседницу Берг. – Время лечит даже самые болезненные раны. Конечно, я был шокирован известием о том, что в Заларях похоронена моя первая невеста. Но… Поймите меня правильно: после Настеньки у меня была другая. Жена и мать моего единственного сына. Вторая Настя заслонила первую…

Некоторое время Берг и Ханжикова шли молча, изредка бросая друг на друга короткие испытующие взгляды. Наконец, Берг легко тронул спутницу за руку:

– Вы деликатны, Мария Родионовна. И не спрашиваете меня – почему я так и не сделал попытки найти свою первую любовь. Не так ли?

– Вы страшный человек, Михаил Карлович, – слабо улыбнулась она. – Мне иногда кажется, что вы читаете самые потаенные мысли. Вашим близким наверняка трудно рядом с вами… Но вы правы: от мадам Соколовой я знаю, что после смерти ее мужа она жила с отцом и тремя сыновьями в Крыму. И однажды узнала, что вы издали наблюдаете за ней. Она узнала об этом поздно, вы уже уехали к поезду. Она попыталась догнать вас. Догнала – и не смогла удержать, вы уехали… Почему, Михаил Карлович? Ведь все могло кончиться как в доброй сказке! Вы просто струсили?

Берг от неожиданного вопроса даже слегка споткнулся, изумленно поглядел на спутницу.

– Значит, со стороны мой поступок выглядит именно так? – помолчав, спросил он.

– Не знаю. Я спросила у вас, чтобы не строить предположений на сей счет… Мне кажется, что если мужчина бросает женщину, то это признак того, что он боится чересчур привязаться к ней. В общем, если не хотите, можете не отвечать, Михаил Карлович.