Его Снежинка, пятая справа - Маргарита Ардо Страница 33

Грохот! Стук кулаками в дверь выбил меня из состояния задумчивой эйфории. Я подскочила. Серёжа вернулся? Точно, Серёжа! Больше некому, и у него же теперь нет ключа. Сердце затрепетало в волнении. Ах, как хорошо! Может, у него появилось время, и он решил вернуться? Будто мои мысли прочитал!

Я бросилась в кухню, несмотря на то, что пуанты для бега годятся, как лыжи для па де де.

Взбегая по лестнице, увидела крупную тень на пороге, удивилась, что Серёжа не заехал во двор на внедорожнике. Стук повторился. Настойчивый, нетерпеливый.

— Иду, иду! Уже иду! — радостно воскликнула я, подхватила ключ, чувствуя себя невестой в сенях Бобыля и Бобылихи ^[13].

Со второго раза вставила ключ в замок, прокрутила, распахнула дверь. И обомлела…

⁂

Это был Сергей. С бездыханным блондином на плече. В глаза бросились наручники на утончённых запястьях парня. У меня отвисла челюсть и пропал дар речи: ещё один спасённый, а что я с ним буду делать? Руки тонкие, не балетные, поддержки не порепетируешь. Уронит.

— Ты почему не спрашиваешь, кто стучит?! Ты чем думаешь?! — с места налетел на меня с громоподобным упрёком Терминатор.

И пошёл прямо на меня. Я отшатнулась, обидевшись.

— Я решила, что это ты.

— Я сказал: никого, кроме меня! — бас разлетался эхом по пустому пространству и казался ещё громче.

— Но это же ты…

Сергей, по-прежнему с блеклым незнакомцем на плече, свисающим безвольно, как выпотрошенный лебедь, развернулся и сверкнул глазами:

— Тебя могли убить! Прямо сейчас! Ты понимаешь это, балда?! Дверь закрывай!

Я насупилась, но выполнила распоряжение. Внутри всё вскипело: я не привыкла, чтобы мужчина так меня оскорблял. Он не мой хореограф, и не Римма Евгеньевна!

Сергей сгрузил блондина на пол, как мешок, прислонил к стене, пощупал на шее пульс. Громко выдохнул, едва ли не паром, как дракон. Выпрямился и отряхнул руки.

Посмотрев на красивое, бледное и немного женственное лицо незнакомца под светлыми кудрями, я вскинула глаза на Терминатора, ничего не понимая. Сергей рыкнул отрывисто:

— Всё! Собирайся!

— Куда? — моргнула я.

— Куртку, вещи в сумку, мигом! — словно не услышал он мой вопрос.

Я распрямила плечи, выправив осанку:

— Один поцелуй — не повод говорить со мной таким тоном. И оскорблять меня!

Сергей взревел, как раненый бык на корриде, и бросился по лестнице вниз. Сбитая с толку, я наклонилась над блондином. Он вообще живой? Увидела, как раздуваются понемногу тонкие ноздри, выдохнула с облегчением. Красивый, не похож на злодея. Такому бы принца в Щелкунчике танцевать или Леля в «Снегурочке». Блондин пошевелился, я отскочила, скривилась, почувствовав спазм в квадрицепсе. Видимо, перезанималось вхолодную, вот чёрт!

Судя по звуку, Сергей внизу устроил ураган, даже страшно было спускаться. Я и не успела. Едва ступила на лестницу, Терминатор уже мощным вихрем с моей сумкой и курткой в руках взлетел на кухню. Бросил на пол мои чуни, нахлобучил на голову шапку, на плечи куртку.

— Обувайся.

Я глянула на свои ноги.

— Сниму пуанты и пластырь.

Сергей тоже на них глянул, на часы. Опять выдохнул по-драконьи, я не успела наклониться к пуантам.

— К чёрту! — рыкнул он и подхватил меня на руки, как тряпичную куклу.

— Что ты делаешь?! — ахнула я.

— За шею держись. Времени нет! — заявил он и перехватил меня под бёдрами.

Мне ничего не оставалось делать, как уцепиться за Терминатора. Он вынес меня на улицу, на день деньской, ветер залетел под юбочку, заледенил босые ноги в пуантах. Застужу! О нет, это же ревматизм!

— Да ты объяснишь мне хоть что-нибудь?! — взвилась я.

Сергей вынес меня за калитку и усадил на заднее сиденье чёрного внедорожника. Стянул с себя куртку и буркнул:

— Ноги под себя и накрой. Простудишься! По дороге объясню.

Я пожала плечами, завернув голые щиколотки в его куртку. Дурдом какой-то! Нервно стянула с себя шапку! Что он вообще себе позволяет?!

Терминатор, такой Терминатор! Он скрылся во дворе, хлопнул дверью, щёлкнул замком, затем калиткой.

Сергей молча протянул мне тёплые сапожки-чуни и сел за руль. Автомобиль тронулся и практически с места развернулся так, что у меня чуть глаза не выпали. Я такое только в кино видела… В горле пересохло: он ещё и каскадёр?

Не озадачиваясь объяснениями, Сергей уткнулся в дорогу и помчал так, что только облачка пыли и щебня вылетали из-под колёс с визгом. Мои глаза становились всё шире и шире. Мы пролетели вверх на холм, потом вдоль одиноких акаций и по совершенно необъятному пустырю. Стало страшно. От недавней эйфории не осталось и следа.

Мимо нас проносились лесополосы, кусты, снулые хибары. Вдруг Сергей резко крутанул влево, и мы помчались по бездорожью до развилки с бетонной плитой на обочине, очень похожей на сказочное «пойдёшь направо, пойдёшь налево…».

Сергей с разгона въехал в тупик с заброшенными на вид постройками. Я похолодела. Внезапно вспомнилось, что я ничего о нём не знаю и не понимаю, что им движет на самом деле. И тут Сергей притормозил и обернулся ко мне. Лицо его было каменным, глаза стальными, зрачки, как два прицела.

— Женя, — сказал он грубым басом.

Я втянула голову в плечи, вжалась в кресло, ожидая худшего. В лице Сергея мелькнуло недоумение.

— Ты чего, Жень? — спросил уже совсем другим тоном.

— К-куда ты меня привёз? — выдавила из себя я.

Он выдохнул, провёл ладонью по лицу. Встряхнул головой.

— Не надо бояться, Женя. Ты всё не так поняла, — попробовал улыбнуться он, правда, вышло как-то криво.

— А я вообще ничего не поняла, — облизнув пересохшие губы, сказала я. — Да ты ничего и не сказал. Кроме грубостей.

Он снова глянул на часы, полоснул взглядом по грязным заборам и вернулся ко мне.

— Прости, Жень, но иногда нельзя медлить. А реакция у тебя хорошая только в танце.

— Почему нельзя? — напряжённо спросила я. — Ты сказал, что всё скоро закончится…

Он смотрел на меня долго и странно, будто бы с сожалением, от которого мне стало не по себе.

— Считай, уже закончилось.

Холод предчувствий по моей спине.

— Закончилось как? — севшим голосом спросила я, понимая, что я не знаю ответа на этот вопрос. Финал не всегда бывает счастливым…

Он улыбнулся мягко, как прежде, очень добро и почти по-отечески.