Батумский связной - Наталья Александрова Страница 33

Накануне важного приема в Британской миссии случилосьстрашное: заболел шеф-повар, знаменитый на весь Батум Левон. Хуже этого ничегоне могло случиться: если бы заболел глава миссии – его мог заменить кто-то иззаместителей, но приготовить молодого барашка по-имеретински так, как делал этоЛевон, и вообще так, как он, управиться на кухне было некому. Оказалось, чтоименно шеф-повар – единственный незаменимый человек в миссии.

Обычно невозмутимые англичане стонали и пили успокоительныекапли.

Левон тоже стонал, держась за свой необъятный живот, исквозь стоны уверял окружающих, что жить ему осталось недолго, а заменить егона кухне не может ни одна живая душа, вот только согласится разве некийИбрагим, которого следует спросить в кофейне Сандаракиса.

Адрес у Ибрагима был несколько странный, рекомендаций небыло вовсе, но англичане оказались в безвыходном положении и посмотрели на этидетали сквозь пальцы.

Когда Ибрагим появился в миссии, англичане ужаснулись.Единственное, что делало этого человека похожим на шеф-повара, был такой женеобъятный, как у Левона, живот. В остальном это был человек совершенно нереспектабельный. У него были такие огромные волосатые руки и такая зверскаяфизиономия, что третий советник миссии вспомнил дикую обезьяну Оранг-Утан,которую он видел на острове Борнео в 1898 году.

Однако бурно умирающий Левон упорно настаивал на том, чтотолько Ибрагим может заменить его на кухне, и англичанам пришлось смириться.Звероподобный Ибрагим, в свою очередь, привел с собой таких же ужасныхпомощников, заявив, что без них он никак не справится. Помощники были одиндругого отвратнее. С некоторым удовлетворением восприняли быломальчика-поваренка и светловолосого русского парня, но при ближайшемрассмотрении поваренок оказался вовсе не мальчиком, а гадостным рыжим карликомс длинными руками и писклявым голоском, а русский держался в тени, и виднобыло, что в команде человек он не главный.

Делать было нечего. Англичане смирились с неизбежным и ждалискандала. Левон удовлетворенно вздохнул, сказал, что, возможно, поживет ещенемного, и заснул сном праведника.

В пятницу утром к миссии, подняв невообразимый шум ичудовищную пыль, подъехали два открытых автомобиля и восемь мотоциклетов. Этобыли посланцы Грузии на Парижскую мирную конференцию с почетной охраной. Послеприема и торжественного обеда в миссии посланцы намеревались проследовать наанглийский миноносец «Энтерпрайз», который должен был доставить их в Марсель.

Делегатов встретил генерал-губернатор Кук-Коллис, которыйпроизнес торжественную и прочувствованную речь о старинной дружбеВеликобритании и Грузии, о том, какую огромную роль в процветании Закавказьяиграет присутствие английского оккупационного корпуса и как важна, следовательно,миссия закавказских делегатов, которые намеревались убедить конференцию внеобходимости оставить английских солдат в Закавказье – или как минимум вБатумской области, которая, по сути, является воротами в это самое Закавказье.

Один из участников делегации, который, к счастью, владеланглийским, ответил на губернаторскую речь столь же торжественно, но, в духегрузинского застольного красноречия, еще более цветисто. В его речи гордопарили горные орлы и грозно рычали британские львы, гнусные вражеские шакалытрусливо прятались в зарослях… Словом, это была не речь, а, скорее, тост, ипосле нее все участники церемонии дружно повалили за стол.

В это время у ворот миссии появилась забавная парочка –худой бледный господин в белом сюртуке и шляпе, в котором часовые узналипереводчика Артура Морли, и его разбитная подружка, которая уже приходила с нимнедавно и напропалую кокетничала с солдатами… Такую смазливую и веселую мисструдно было забыть!

Мистер Морли прикрывал лицо платком – видимо, он умудрилсяпростудиться – в такую-то жару!

Он вообще был несколько странный, поговаривали, что он неджентльмен… Тем не менее он сотрудник миссии. Солдаты взяли на караул,привратник открыл калитку и пропустил переводчика и его пассию.

Стол был по-кавказски обилен и разнообразен – здесь были идымящиеся шашлыки, и ароматные кебабы, и знаменитый барашек по-имеретински, исациви в ореховой подливке, и душистая зелень… но когда от созерцания всегоэтого великолепия гости перешли к трапезе, за столом вместо обычной в Грузииоживленной беседы воцарилось натянутое молчание.

Есть все, что украшало стол, было невозможно.

Шашлыки были жесткими, как подошва. И отдавали не ароматомблагородного вина, в котором хороший повар вымачивает баранину, а какой-то тухлятиной.

Куры из сациви помнили, по-видимому, восстание Шамиля, иразгрызть кусок такой долгожительницы без риска потерять несколько зубов былоневозможно, тем более что в ореховой подливке попадались камешки, а по вкусуона напоминала не то татарское средство для чистки медной посуды, не тосапожную ваксу, не то персидский порошок от насекомых. Хуже всего обстояло делосо знаменитым барашком. Он был не только почти сырым, но даже плохоосвежеванным – кое-кому из гостей попадались куски с шерстью, а одному изсотрудников миссии показалось даже, что несчастное животное подает признакижизни…

Разумеется, знаменитые грузинские вина были выше всяческихпохвал, но с закусками вышло явное фиаско.

Третий советник подумал, что ему не зря вспомнился островБорнео и дикая обезьяна Оранг-Утан, и распорядился, чтобы во избежаниедипломатического скандала принесли восточные сладости.

Тем временем у ворот миссии разворачивалось следующеедействие драмы.

По подъездной аллее, украшенной темными свечами кипарисов, кворотам медленно приближалась странная процессия: на нескольких ослах ехализакутанные в грубые холщовые покрывала нищенки, еще несколько человек – видимо,слепые – брели следом, держась друг за друга… Бравые Томми возле ворот неповели и бровью, сохраняя традиционное британское хладнокровие. И что,собственно, за невидаль – в этой дикой восточной стране всякого навидаешься, ауж нищих-то здесь пруд пруди…