Вояж с морским дьяволом - Анна и Сергей Литвиновы Страница 32

Остаток вечера неожиданно прошел весело. Едва Таня покинула закомплексованного очкарика Тэда и приготовилась вновь одиноко слоняться в толпе, как столкнулась с Пьером – так звали режиссера их теннисного ролика. И тот, будто шестью часами ранее и не орал на нее в мегафон, встретил ее с распростертыми объятиями. Всем своим видом демонстрировал: «Вне работы я – душка». Или это испанское вино свою роль сыграло? (Попахивало от рекламиста будь здоров.)

Пьер обхватил ее за плечи, осыпал потоком комплиментов: фотогенична, мол, изящна, спортивна, и камера тебя любит.

– Вы тоже молодец, – сдержанно похвалила Таня. – Натуру, конечно, выбрали ужасно, но композицию выстроили грамотно.

– Красавица! Солнышко! – дурашливо вскинулся темпераментный француз. – Да откуда ты только таких слов набралась?! В ванной комнате случайно «Вестник рекламы» валялся?!!

– Я закончила Московский государственный университет, – отбрила его Татьяна. – Специалист по психологии рекламы, между прочим. А до недавнего времени работала в крупном сетевом агентстве. – И пожертвовала еще одну свою старую визитку.

– Ты меня разыгрываешь, – строго сказал Пьер.

– А зачем? – ухмыльнулась она.

– Потому что творческий директор никогда не станет вертеть задницей на съемочной площадке, – парировал он.

– Пьер, вы меня разочаровываете, – пожала плечами Татьяна. – Разве не помните, как ваш соотечественник, великий кардинал Ришелье, говорил: «Не судите опрометчиво»? Раз верчу попой – значит, у меня на то свои причины есть. – Она загадочно улыбнулась. – Может, я психологию изучаю. Таких, как вы.

– Я, кстати, не женат, но готов, – с истинно французской галантностью отреагировал он. – Вас это не заинтересует?

– Нет! – расхохоталась она. – Да и вы сами сегодня на съемках ругали мою толстую задницу!

– Тогда просто давай объявим перемирие, – весело предложил он. – А за площадку извини. Ты, раз наша, должна сама понимать – там себя не контролируешь. Да и на этих коз, на фотомоделек, нельзя не орать. А то на шею сядут.

– Но если вы еще раз скажете, что я своей задницей загораживаю солнце… – с угрозой в голосе произнесла Татьяна.

– Скажу, – беспомощно развел он руками. – У меня работа такая. Но ты знаешь что делай? Когда я начну на тебя кричать, тоже кричи, что-нибудь знаковое. «Огилви», например. Или «продакт плейсмент»! Чтоб я вспомнил, что ты за штучка…

– Договорились, – весело согласилась Татьяна.

– Ну, тогда пойдем. Я тебя с мэром познакомлю. – Пьер указал ей на благообразного, в окружении подобострастной свиты, старичка. Тот стоял, сдвинув брови, и всем своим видом выражал неудовольствие.

– Ой, какой дряхлый! И какой грустный… – отреагировала Татьяна.

– Переживает, – со знанием дела просветил ее Пьер. – Он на свой прием Лаваля звал. Это какая-то теннисная звезда. А тот не пришел.

«А я с ним завтра встречаюсь!» – едва не вырывалось у Татьяны.

Но, конечно, она промолчала.

* * *

Утро наступило через минуту после полуночи. Или просто ей так показалось?

С приема в мэрии они вернулись только к часу ночи, и Таня, в нарушение всех режимов, привезенной с собой из Москвы колбасы погрызла. А то вечная беда подобных тусовок – еды вроде в изобилии, но поесть некогда.

И провалилась в короткий сон. Проснулась от странного смешения звуков. Писклявое «пи-пи-пи» – это ее верный будильничек. А роскошное, басистое «пу-пу-пу» тогда что?

Таня вскочила, прошлепала к окну – гудение неслось с улицы – и восхищенно замерла у тщательно вымытого стекла. Совсем рядом, считай, в ста метрах, расстилалось море, белела пристань, а к ней, в туманной утренней дымке, швартовался огромный, ослепительный теплоход. И продолжал требовать: пу…пу… я тут, я приплыл! Вот красота! Никакого сравнения с двумя березами и рядами машин – видом, что открывается под окнами ее столичной квартиры.

Нет, в новой работе, определенно, есть свои прелести. Страны, города, приключения… А пробежаться бок о бок со знаменитым теннисистом по утренним улицам разве плохо? Если бы только еще спать не хотелось… Ну, ничего. Здесь, на Мальорке, ее сумку в отличие от подмосковного, блин, пансионата никто не обыскивал, и верный кипятильник с адаптером под европейские розетки удалось сохранить в целости. Тройной кофе, пара ломтиков сырокопченой колбаски – и она снова будет в форме.

Таня с удовольствием постояла у окна. Наблюдая за теплоходом, выпила кофе. От искушения выкурить сигаретку удержалась – какой спорт после никотина? Облачилась в спортивный костюм с пижонским лейблом «Джуси Кутюр» и в верные старые кроссовки. Сверху накинула лавалевскую куртку «Espana» – будем надеяться, теннисист оценит. И выскочила из номера.

Рафа уже ждал ее в вестибюле гостиницы. Выглядел скромно, глаза прятал под темными очками, охрана если и сопровождала его, то не показывалась. Теннисист увидел Татьяну и расплылся в улыбке:

– А я боялся, что ты проспишь!

– Ты с ума сошел, – ласково упрекнула она.

– Ну, прием у мэра, танцы, алкоголь, мужчины… – лукаво подмигнул он.

Может, сказать ему, что в сравнении с ним другие мужчины никуда не годятся? Нет, преждевременно.

– Побежали? – весело предложила она.

– Побежали! – согласился теннисист.

Они вышли из гостиницы. По Пальма-де-Мальорке плыл уверенный, с кристально чистым воздухом, молочный рассвет. С моря – его слегка штормило – долетали соленые брызги. По улице спешили редкие автомобили.

– Я обычно бегаю по набережной! – крикнул Лаваль.

– Не возражаю! – согласилась Татьяна.

Ох, до чего хорошо! Она бы бок о бок с этим красавчиком всю жизнь бегала!