Талант марионетки - Надя Дрейк Страница 32

– Разве тебе не прострелили лицо?

Он пытливо вглядывался в глаза Анны, которую играла Аделин Баррон. Рядом с его обезображенным лицом она выглядела особенно светлой и чистой. Вероятно, Буше нарочно поставил их в пару, чтобы этот ужасающий контраст бросался в глаза.

– Почему ты так странно на меня смотришь? – Слова медленно падали тяжелыми каплями. – Разве у меня такой вид? Я пришел к тебе, как старый пес. – Ему было трудно говорить. – Кожа у меня как у акулы, совсем черная. А я ведь был как кровь с молоком. И кровь сочится все время, бежит и бежит. – Он с таким ужасом коснулся своей кожи, точно на ней и правда была кровь.

Горечь, которую испытывала Анна от его слов, отпечаталась на ее лице.

– Андреас! – Возглас исходил из самого сердца Аделин.

Остальные молчали, следя за репетицией. Народу в зал набилось не так уж много, но из-за того, что все расселись полукругом поближе к сцене, кое-кто даже на полу, пьеса шла на небольшом пятачке. Но двум актерам этого казалось вполне достаточно.

Резкий текст, который вкладывал Бертольд Брехт в уста своих персонажей, частенько казался грубым, но Буше всегда настаивал на том, чтобы актеры подчеркивали все хлесткие фразы, – и в этом Этьен был с ним согласен. Морис был младше его самого, обладал внешностью студента и не возвышался над ними, как Дежарден, а скорее смешивался с актерами. Но тем не менее к молодому режиссеру прислушивались. За ним хотелось следовать, невзирая на его внешнюю легкомысленность.

– Дай мне руку. Ты думаешь, я привидение? Подойди ко мне, дай мне руку. Ты не хочешь подойти? – Краглер тяжело ронял неуклюжие, неловкие слова, лишь бы не дать тишине повиснуть между ними. Он неловко поднял руку, чтобы дотронуться до бывшей возлюбленной, но тотчас опустил. Анна смотрела на него как на чужого. – …У меня плохой вид. Я долго был в соленой воде. Во всем виновата багровая луна.

– Да. Хорошо. – Голос режиссера негромко прорезал наступившую тишину. – Перерыв десять минут.

Аделин выдохнула, потом прикрыла глаза и улыбнулась. Кивнув Этьену, она отошла в угол и присела прямо на стол, сдвинув в сторону ворох громоздившихся там вещей. Она извлекла из сумочки круглую серебряную пудреницу и принялась что-то поправлять у себя на лице воздушными касаниями пуховки. Марианна, которая сидела на единственном стуле, положив ногу на ногу, подняла на нее глаза.

– Как тебе только удается держаться во время всех этих ужасных сцен? – Она изобразила на лице сочувствие. – Такой странный текст! Если честно, то половина моих реплик вообще кажется бессмыслицей.

Аделин улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках.

– Ну он как-то сам собой запоминается, – ответила она, не отрываясь от крошечного зеркальца. – Когда играешь, все становится совсем по-другому.

Марианна обвела взглядом зал и сбившихся в кучки актеров. От самой большой из них отделился Этьен и пошел в их сторону.

– Не знаю, как это тебе удается. Слова ведь те же самые… Все-таки эта пьеса занудная!

– Деточка, не забивай свою прелестную головку такими глупостями, – рука Этьена шутливо растрепала короткие волосы Марианны. В актере не осталось ничего от образа пленного. Он удовлетворенно улыбался, лучась удовольствием, которое получал от репетиции. Можно было только гадать, каким образом это холеное, безупречное лицо еще минуту назад казалось безобразным и едва ли не безумным. Все морщины разгладились сами собой, затравленное выражение исчезло из лукаво сверкающих карих глаз. Даже его осанка изменилась: плечи расправились, и в солдатской форме времен мировой войны актер выглядел не хуже, чем в элегантном костюме.

Марианна надула губки:

– Ну и ладно. Значит, мне повезло, что здесь у меня маленькая роль. – Ее взгляд упал на стоявшую в нескольких шагах Жюли Дигэ, которая внимала Буше, увлеченно что-то вещавшему. – Или не повезло. – Этьен расхохотался, как будто его позабавило ее обиженное личико.

– Каждый раз поражаюсь тебе, Этьен, – вздохнула Аделин, изучающе рассматривая партнера по пьесе. Она только теперь опустила руку, еще сжимавшую пудреницу.

– Ну мне говорили, что я поразителен… – усмехнулся тот, но девушка сохранила спокойную серьезность.

– Как тебе так быстро удается полностью меняться? Никогда не понимала. Мне кажется, я и сейчас наполовину Анна и наверняка до вечера сохраню что-то от ее манер.

– Главное, не накричи ненароком на домочадцев, – отшутился Этьен.

Аделин только покачала головой – от него никогда нельзя дождаться серьезного ответа.

Но Жюли и остальным актерам, образовавшим группу вокруг режиссера, было не до их разговора и не до скучающих взглядов Марианны.

– …Тут хозяин бара вместе с официантом, тут проститутка, здесь газетчик. – Оживленно жестикулируя, Морис Буше показывал, как должна выстраиваться мизансцена. – Жюли, ты не просто опираешься на стену, ты еще и навеселе, покажи это. – Эрик… – Он задумался, извлек из кармана клетчатый носовой платок и отер взмокший лоб. Близорукие глаза режиссера так задумчиво смотрели в пространство, что придавали ему отсутствующий вид, однако все напряженно ждали продолжения. – Эрик, прежде чем уйти, обойди всех. Посмотри на каждого с превосходством. С этого момента и начнем. – Он махнул рукой, небрежно бросив скомканный платок на стул. Потом взглянул на часы и хлопнул в ладони. – Окончание перерыва! Последний акт! Этьен!

– …Этот галдеж скоро кончится, нынче утром, а я нынче утром буду лежать в постели и буду размножаться, чтобы я не умер никогда. – На лице Краглера – не Этьена – было теперь написано торжество. Сцена как будто стала больше: все, кроме двоих актеров, вжались в стены маленького зала. – Нечего глазеть так романтически! Все вы захребетники! Все вы живодеры! – Он безумно расхохотался, стуча в воображаемый барабан, задавая ритм всему монологу. Аделин сделала шаг назад со смесью испуга и восхищения на лице. – Эй, вы, кровожадные трусы, эй, вы! – Он выплевывал слова по слогам и смеялся смехом сумасшедшего. Буше подался вперед, рискуя соскользнуть со стула на пол.

Прозвучали последние слова, и весь зал как будто выдохнул. Несколько человек зааплодировали. Режиссер подскочил, как пружина, бросился к Этьену и Аделин и принялся что-то говорить им, оживленно жестикулируя.

– Морис? Так мы закончили? У меня встреча, – протянула Марианна. Тот только махнул рукой, не оборачиваясь, и актеры потянулись к выходу, негромко переговариваясь.

– Что же это за встреча, Марианна? – с усмешкой поинтересовался Этьен, когда поравнялся с девушкой.

В ее руках блеснул флакончик духов Рено, и она быстро капнула себе на палец жидкость с тяжелым, пряным запахом, а затем размазала ее за ухом.

Марианна хитро взглянула на него и встряхнула белокурыми волосами:

– Важная! – хохотнула она и плавной походкой прошла мимо.

Этьен послал ей воздушный поцелуй и забыл о ее существовании до следующей репетиции.